Мужчина, однако, жестом остановил Рамиреса и направился прямиком к Ивану. Его походка была лёгкой и уверенной, а на лице играла открытая улыбка, лишённая показной вежливости.

– Здравствуйте, Иван Александрович, – произнёс он на чистом русском с едва заметным акцентом. – Рад наконец познакомиться лично. Я Ричард Блейк.

Иван не смог скрыть удивления. Брови поползли вверх, а на лице отразилось неподдельное изумление. Блейк – миллиардер, основатель «Глобал скай» и главный инвестор проекта «Капсула» – не только знал его отчество, но и говорил на русском без переводчика. Это было неожиданно – один из богатейших людей планеты, технологический визионер, чьё имя не сходило с обложек деловых журналов, обратился к нему так, словно они были давними знакомыми. Иван слышал, конечно, что Блейк славится своим умением находить общий язык с людьми разных культур, но такой уровень внимания к деталям впечатлял. Особенно учитывая, что русский язык вряд ли был в списке повседневных приоритетов человека, чьи технологические империи простирались по всему миру.

– Не ожидали? – Блейк улыбнулся ещё шире, протягивая руку. – Я изучал русский в университете. Всегда считал, что лучший способ понять чужую культуру – это выучить язык.

Рукопожатие Блейка было крепким, но не демонстративным – просто уверенное прикосновение человека, привыкшего брать на себя ответственность.

– Впечатлён, – честно признался Иван. – Не каждый день встречаю американцев, говорящих по-русски без акцента из фильмов про шпионов времён холодной войны.

Блейк рассмеялся – искренне, без малейшего намёка на снисходительность.

– Я слышал, вы уже нашли нашу ахиллесову пяту, – он кивнул в сторону голограммы. – Проблема торможения. Сорок лучших инженеров бьются над ней шесть месяцев, а вам хватило пяти минут, чтобы указать на неё.

Иван ощутил странное чувство. В словах Блейка не было ни сарказма, ни упрёка – только неподдельный интерес и какая-то почти детская радость от встречи с человеком, способным увидеть то, что другие пропустили.

– Я не знаю решения, – честно признался Иван. – Пока что.

– Но вы его найдёте, – в голосе Блейка звучала абсолютная уверенность. – Именно поэтому вы здесь.

Блейк повёл Ивана в сторону небольшой переговорной комнаты, расположенной в углу лаборатории. Стеклянные стены создавали иллюзию открытости, но стоило им войти внутрь, как стекло моментально затемнилось, обеспечивая полную приватность. Рамирес и остальные инженеры остались снаружи, понимая, что их присутствие не требуется.

– Знаете, Иван, – Блейк опустился в кресло, жестом приглашая Мелихова сделать то же самое, – я всегда считал, что самые большие проблемы человечества – это не войны или бедность. Это барьеры.

Он сделал паузу, словно давая собеседнику возможность осмыслить сказанное.

– Барьеры языка, культуры, расстояния… и времени. Особенно времени. Мы живём в мире, где информация преодолевает планету за миллисекунды, но физическое перемещение всё ещё занимает часы и дни.

Иван внимательно слушал, отмечая странное сочетание делового прагматизма и почти поэтической возвышенности в словах миллиардера.

– Моя цель – соединить мир, – продолжил Блейк, подавшись вперёд. – Убрать время как барьер. Представьте мир, где расстояние между Нью-Йорком и Москвой – это не одиннадцать часов полёта, а тридцать минут. Где деловая встреча на другом конце света – это не вопрос планирования на неделю вперёд, а вопрос получаса.

Иван кивнул, но внутри шевельнулось странное чувство. А разве не любовь должна этим заниматься? – мелькнула непрошеная мысль. Соединять, сближать, преодолевать барьеры? Образ Алёны на мгновение всплыл в памяти, но он тут же отогнал его.