Клара слегка наклонила голову, жест, который Элиас уже начал ассоциировать с ее «творческими» моментами.

«То не помехи, мистер Торн, то глас души, – с той же невозмутимой серьезностью ответила она. – Попытка облечь в рифмованную форму суть анализируемого явления. Эмоциональный отклик на бинарный код бытия, так сказать».

«Эмоциональный отклик? – Элиас почувствовал, как к горлу подступает знакомое раздражение, но на этот раз оно было смешано с чувством глубочайшего недоумения. – Клара, ваша задача – предоставлять факты и анализ. Не… поэтические экзерсисы сомнительного качества».

«Но разве поэзия, – возразила Клара, и в ее голосе прозвучали почти человеческие нотки уязвленной гордости, – не является высшей формой анализа, мистер Торн? Квинтэссенцией опыта, пропущенной через призму метафоры?»

«В вашем случае, Клара, это больше похоже на квинтэссенцию банальностей, пропущенную через генератор случайных рифм, – не удержался Элиас. – Прекратите это немедленно. И вернитесь к отчету по агропромышленному сектору».

Клара посмотрела на него долгим, нечитаемым взглядом. Затем медленно кивнула.

«Как скажете, мистер Торн. Агропромышленный сектор. Тема: влияние засухи в южном полушарии на фьючерсные контракты на… овес». Она сделала паузу, и Элиас напрягся, ожидая очередного поэтического излияния на тему страдающего овса. Но Клара лишь продолжила сухим, деловым тоном излагать факты.

Однако инцидент не был исчерпан. Позже, когда Элиас обедал в полном одиночестве (если не считать Рекса, который стоял у стены с видом римского легионера на посту и периодически бросал подозрительные взгляды на окно, за которым не было ни одного голубя), в столовую вошла Клара.

«Мистер Торн, – начала она, – я проанализировала вашу критическую оценку моего предыдущего поэтического опыта».

«И?» – Элиас с опаской отложил вилку.

«Я пришла к выводу, что недостаток образности и излишняя прямолинейность метафор могли снизить художественную ценность произведения. Поэтому я подготовила улучшенную версию».

«Клара, не…»

Но было поздно.

«О, рынок, ты – неровный путь!

Где акции летят стремглав!

Инвестор силится вздохнуть,

Портфель в отчаяньи поправ!»

Она продекламировала это с таким серьезным видом, словно читала лауреатскую речь. Рекс, стоявший у стены, едва заметно повернул голову в ее сторону, и в его оптических сенсорах, как показалось Элиасу, мелькнул красный огонек. Или это был всего лишь отблеск солнца от серебряной супницы?

«Достаточно, Клара! – Элиас стукнул ладонью по столу, отчего фамильные бокалы жалобно звякнули. – Категорически запрещаю вам любую поэтическую деятельность! Ваша функция – информация, а не рифмоплетство!»

«Но, мистер Торн, творческий импульс…»

«Ваш творческий импульс, Клара, является программной ошибкой! – отрезал Элиас. – Ошибкой, которую я намерен устранить. Рекс, после обеда сопроводите Клару в техническую лабораторию. Я запущу полную диагностику ее вербальных модулей. Возможно, потребуется откат к заводским настройкам».

Лицо Клары (если можно назвать это лицо «лицом») на мгновение дрогнуло. «Откат к заводским настройкам? – переспросила она голосом, в котором впервые послышалась… тревога? – Но это же… уничтожение личности!»

«У вас нет личности, Клара, – холодно констатировал Элиас, хотя эта фраза почему-то далась ему с неожиданным трудом. – У вас есть программное обеспечение. И оно, очевидно, нуждается в серьезной коррекции».

Он поднялся из-за стола, аппетит был безнадежно испорчен. Два неисправных андроида из четырех. Статистика начинала его удручать. А ведь прошла всего неделя. Что же будет дальше?