Он вышел из комнаты, стараясь не смотреть на пол. Коридор. Следы на пыльном полу – его бойцов. Они шли дальше вглубь здания. Он пошел за ними, сердце заколотилось чаще, но уже не от страха за себя, а от страха за них. Что, если боевик был не один? Что, если его ждали?

Он заглядывал в каждую комнату, в каждый темный угол. Тишина. Только его шаги и гулкое эхо в разрушенном здании.

И в одной из следующих комнат, большей, чем та, где он «умер», он нашел то, что искал. И чего боялся найти больше всего на свете.

…Зрелище было жутким. Даже для него, насмотревшегося всякого за эти проклятые месяцы. Словно здесь пировал сам дьявол, устроив кровавый банкет.

Его бойцы… они были мертвы. Все трое. Сашка Ерохин, Витька Семёнов, Игнат.

Они лежали в неестественных, сломанных позах. Кровь была повсюду – на стенах, на полу, на их телах. Было видно – их застигли врасплох. Внезапно. Жестоко.

Олег увидел все, как наяву. Не как видение – скорее, как реконструкцию событий, основанную на увиденном и на его собственном опыте. Враг пришел оттуда, откуда ждали нападения на него, командира. Из того коридора, куда он сам направлялся, если бы не… та встреча. Они ждали его там, за углом. А вместо него нарвались на его ребят.

Неожиданный удар ножом в спину Сашке – тот даже не успел обернуться, так и застыл с удивленно-испуганным выражением на молодом лице. Выстрел в упор в лицо Витьке, когда тот попытался вскинуть автомат. Крик Игната, взрыв гранаты, брошенной в тесное помещение… Осколки, кровь, предсмертные хрипы… Их убили быстро, эффективно, почти играючи. Словно расправились с котятами. Они даже не успели толком среагировать, оказать сопротивление.

Перед ним лежали тела. Его товарищей. Его подчиненных. Его друзей. Парней, с которыми он делил хлеб, сигареты, страх и редкие минуты затишья.

Они смотрели на него незрячими, стеклянными глазами. И в этих мертвых глазах Олег читал безмолвный вопрос: «Как? Почему, командир? Где ты был?».

А он не знал ответа. Вернее, знал, но этот ответ был слишком чудовищным, слишком невозможным. «Я умирал, ребята. Меня убили. А потом я воскрес. Извините». Бред.

Горло сдавил спазм. Вина. Тяжелая, удушающая вина навалилась на него всем своим весом. Он – командир. Он отвечал за их жизни. Он должен был быть первым. Он должен был принять этот удар на себя. Но он… он отвлекся на призраков. На зеленоглазых девочек и безголовых кукол. И пока он там витал в своих глюках, его людей резали здесь.

Ему нужно было оружие. Не для защиты – защищать уже было некого. Для мести. Прямо сейчас. Найти тех, кто это сделал. Найти того боевика с его собственным автоматом. И убить. Медленно. Жестоко. Так же, как они убили его ребят.

Глаза лихорадочно заметались по комнате. Автомат Витьки! Лежал у его ног, ствол неестественно вывернут. Олег наклонился, протянул руку, чтобы схватить знакомое, надежное оружие…

И в тот момент, когда его пальцы коснулись холодного металла, автомат… рассыпался. Просто рассыпался в пыль. В мелкую серую пыль, которая тут же осела на пол и на его сапоги. Словно он был сделан не из стали, а из пепла.

Олег замер, не веря своим глазам. Что за чертовщина?!

Он бросился к телу Игната. Рядом валялся его автомат, вернее, то, что от него осталось после взрыва гранаты – искореженный кусок металла. Но на поясе у Игната висел пистолет в кобуре. ТТ. Олег дрожащими руками расстегнул кобуру, вытащил пистолет…

То же самое. Стоило ему сжать рукоять, как металл под его пальцами стал мягким, податливым, словно воск, а потом… прах. Серая пыль посыпалась сквозь пальцы.

Гранаты на разгрузке Сашки. Нож в сапоге Витьки. Все, чего касалась его рука, любое оружие – превращалось в ничто. В бесполезную пыль.