Краем глаза Олег успел заметить, как его бойцы – Ерохин, Семёнов, Игнат – уже скрылись в следующем дверном проеме, двигаясь дальше по коридору. Они не видели. Не слышали. Они были там, за углом, а он остался здесь, один на один с этой внезапной, молниеносной атакой. Значит, рядом могли быть и другие. Засада. Классика. Черт!

Но Олег был готов. Готовность к смерти – это часть работы. Доли секунды хватило, чтобы среагировать. Он отшатнулся, уходя с линии атаки, и одновременно выставил вперед руку с автоматом, принимая удар на цевье. Лезвие со скрежетом скользнуло по металлу. Он легко, почти автоматически, перехватил запястье противника занесенное над ним для второго удара. Борьба закипела – яростная, молчаливая, на пятачке грязного пола.

Олег был сильнее. Тренированнее. Он рванул руку боевика на себя, одновременно подсекая его ногой. Противник, не ожидавший такого отпора, потерял равновесие и с глухим стуком рухнул на спину, увлекая Олега за собой. Нож выпал из его руки, звякнув о бетон. Олег оказался сверху. Мгновение – и он выхватил свой собственный нож из ножен на поясе. Тяжелый, надежный, не раз спасавший ему жизнь.

Он должен был действовать быстро. Решительно. Без колебаний. Один удар – и все кончено. Так учили. Так требовала ситуация. Это был враг, который только что пытался его убить. Враг, чьи товарищи, возможно, сейчас резали его бойцов в соседней комнате. Никаких сомнений. Никакой жалости.

Но…

В этот короткий миг, пока его рука с занесенным ножом замерла в воздухе, их глаза встретились. Глаза боевика – темные, почти черные, расширенные от адреналина и ненависти. И Олега снова накрыло. Волна. Не солнечный свет, как в прошлый раз, а что-то другое. Мутное, зеленоватое, обжигающее изнутри. Он снова увидел…

…Жизнь. Чужую жизнь. Не свою. Калейдоскоп образов, пронесшийся перед его мысленным взором с невозможной скоростью. Рождение – сморщенное, кричащее существо под слепящим светом лампы. Детство – пыльные улицы, смех, драки с мальчишками. Школа – скучные уроки, первая влюбленность, запах мела и пыльных учебников. Семья – строгий отец, молчаливая мать, младшие братья и сестры. Друзья. Потом… война. Призывы муллы. «Неверные». Горящие глаза фанатиков. Тренировочный лагерь в горах. Кровь. Первая кровь. Своя и чужая. Потом – лицо девушки. Темнобровой, смуглой, с робкой улыбкой. Ожидание ребенка в ее глазах. Мечты о доме… А потом – снова война. Обстрел. Взрыв. Крики. Смерть… Ее смерть. И ребенка. Неродившегося.

«…Сволочи!..» – крик отчаяния и ненависти, эхом пронесшийся в сознании Олега. Он принадлежал этому человеку, лежащему под ним.

И снова, на долю секунды, образ зеленоглазой девочки. Её спокойный, пронзительный взгляд. Её немой вопрос: «Зачем ты здесь? Зачем… убивать?»

«Он же… человек…»

Эта мысль, дурацкая, неуместная, совершенно нелепая в данной ситуации, ослабила его руку. Запястье дрогнуло. Всего на мгновение. Но этого мгновения хватило.

Боевик, сильный, тренированный, не обремененный видениями и экзистенциальными вопросами, перехватил инициативу. Рывок. Острая боль в боку от удара коленом. И вот уже Олег внизу, небо и потолок поменялись местами. Мир перевернулся.

Холодное, безразличное дуло автомата – его собственного автомата, который боевик успел подобрать – уставилось ему прямо в лицо. Так близко, что Олег чувствовал запах оружейной смазки.

Он снова посмотрел в глаза врага. Теперь в них не было только ненависти. В них была и боль, и отчаяние, и какая-то звериная решимость. Такой же взгляд, наверное, был и у него самого мгновение назад.

И Олег понял: вот сейчас… всё. Конец. На этот раз – точно конец. Зеленоглазая девочка была права.