Девочка, словно почувствовав его взгляд, замолчала. Перестала говорить с куклой. И медленно-медленно повернула голову. Подняла на Олега глаза.

И в этот момент Олег почувствовал, как по спине пробежал настоящий, леденящий ужас. Он увидел ее глаза. Огромные, пронзительные, недетские. Зеленые. Не просто зеленые – изумрудные, глубокие, как лесные озера, в которых можно утонуть. И в этих глазах не было ни детского любопытства, ни страха. В них был вопрос. Немой, но оглушающий, как взрыв: «Зачем ты здесь?».

Олег не знал, что ответить. Он стоял, как истукан, не в силах пошевелиться или произнести хоть слово. Он сам не понимал, зачем он здесь. В этой комнате. В этом видении. На этой войне.

– А я играю, – вдруг сказала девочка спокойным, будничным тоном, словно сжалившись над его ступором. Ее голос разрушил звенящую тишину.

– Во что?.. – вырвалось у Олега против воли. Горло пересохло, голос был хриплым, чужим. Зачем он поддерживает этот безумный, невозможный разговор?

– Вот, смотри, – девочка протянула ему куклу, которую до этого держала на коленях.

И только сейчас, когда кукла оказалась совсем близко, Олег заметил… у нее нет головы. Оторвана. Аккуратно, словно скальпелем. Из шеи торчали нитки и клочки какой-то набивки.

И в тот же самый миг видение лопнуло, как мыльный пузырь. Солнечный свет исчез, сменившись серым сумраком разрушенной комнаты. Чистые стены снова покрылись грязью и копотью, под ногами захрустело битое стекло, в нос ударил знакомый запах пыли и тлена. Обвалившийся потолок, мусор, холод… Олег снова был в своем мире. В реальном мире. В мире войны и смерти.

Но видение… оно не отпускало. Оно въелось в мозг, как кислота. Девочка с зелеными глазами. Безголовая кукла. Он вспомнил рассказы, что шепотком ходили по казармам и окопам – байки про девочку с зелеными глазами, которую якобы видели некоторые солдаты прямо перед своей гибелью. Призрак, предвестник смерти. Он всегда считал это бредом сивой кобылы, порождением стресса, усталости и страха. Солдатские суеверия. Чепуха.

Но теперь…

Он вдруг отчетливо вспомнил Лешку Михайлова. Веселого, разбитного парня, его однокурсника по училищу. Погиб здесь, месяца три назад. В разгар ожесточенного боя, когда пули свистели, как бешеные осы, Лешка вдруг остановился посреди улицы, на совершенно открытом месте. Замер, словно увидел что-то невероятное, завораживающее. Раскрыл рот, хотел что-то сказать… И тут же – короткая, злая автоматная очередь прошила его насквозь. Олег тогда подбежал к нему, пытался зажать раны, но было поздно. Лешка умирал у него на руках, захлебываясь кровью.

«Там… там же девочка… была…» – прохрипел Лешка из последних сил, глядя на Олега невидящими глазами. – «Девочка… с зелеными… глазами…»

Тогда Олег списал это на предсмертный бред. Шок. Что угодно. Но не сейчас. Сейчас, после этого странного, жуткого видения, он знал: опасность рядом. Она реальна. И она смотрит на него зелеными глазами.Тишина, которая обрушилась на Олега после исчезновения видения, была оглушительной. Серая пыльная комната, запах тлена, автомат в руках – всё вернулось на свои места. Но что-то необратимо изменилось. Этот холодный пот на спине был не только от осеннего ветра. Предчувствие, раньше бывшее лишь смутной тревогой, теперь превратилось в ледяную уверенность: смерть рядом. Она дышит ему в затылок. Зеленоглазая девочка. Лешка Михайлов. Безголовая кукла… Знаки. Господи, это были знаки.

Он резко, как на пружине, обернулся. Инстинкт, отточенный до звериной остроты, кричал об опасности. И не зря.

Из-за покосившегося дверного косяка слева, там, где только что в его видении стоял стол с рисунками, бесшумно, как тень, выскочила фигура. Человек. Враг. Боевик – темная одежда, перекошенное от ярости или наркотиков лицо, борода клочьями. В руке блеснуло лезвие ножа – длинное, узкое, как жало. Он двигался быстро, профессионально, явно целясь Олегу под ребра или в горло.