Крик усиливался и вскоре пересилил завывание ветра, но вдруг, у детей стала течь кровь из ушей, носа и рта. Одни вскакивали и трясли головой, пытаясь сбросить с себя нечто, что лихорадило внутренности, вторые падали ничком и катались по пыльной земле с воплями, моля о помощи родителей. И Богов.

Совсем юный, чувствуя привкус крови в носоглотке, и то, как он теперь не слышит ничего более, лишь давящую на голову тишину, корчась от боли видел, как дети по очереди дёргались в последних конвульсиях, а из глаз их лилась кровь. Держась до последнего, совсем юный чувствовал, как мышцы тела его разрываются, то сжимаясь, то разжимаясь, как рвётся всё нутро, ощущения, и душа. Уже упав на землю последним, где его соплеменники и мудрый вождь навеки утихли, застыв кто как смог, совсем юный откинул затылок на пыльную землю. Дыхание спёрло, как и тело, огненной болью в камень его обратив.

Последнее что совсем юный поймал в окровавленный фокус на вдруг вспыхнувшем светом небосводе, повергло его в изумление и искренний страх.

С окровавленных губ слетел едва слышный, последний пред смертью вопрос, – Боги! За что же вы так?!

Карибский бассейн. Остров Эспаньола

1815 год от рождества Христова. После полудня

Красивый некогда, но теперь изрядно потрёпанный трёхпалубный трёхмачтовый корабль, оснащённый не больше не меньше сотней пушек, шёл на малом ходу в полумиле от скалистого утёса, пройдя южный выступающий мыс V-образной бухты, где в глубине раскинулись песчаные береговые линии. Разбросанные по двум сторонам живописной бухты пляжи утопали в пальмовых джунглях и мангровых лесах, стоящих сочной стеной вдоль побережья, поочередно меняясь с отвесными скалами. Несмотря на обстоятельства и ад, развернувшийся на единственно выжившим в бойне судне, капитан приказал имевшим силу, здоровье и дух матросам и рулевому следовать маршруту, который в спешном порядке пришлось изменить. Теперь корабль шёл севернее от входа в бухту, обогнув выдающийся в пенные воды южный мыс. Капитан знавал эти воды и хотел пройти вдоль береговой линии полуострова Самана, через одноимённый пролив, далее поодаль от побережья, и миновав наикрасивейший остров Саона и Каталина, уже в спокойных внутренних водах Карибского моря достичь Санто-Доминго.

И доложить о случившейся в ночи катастрофе.

Из всей небольшой торговой флотилии, состоящей из семи кораблей, целым остался он, величественный, но тем не менее проворный и быстроходный, благодаря обилию парусов флагман испанского капитана.

Ночью, когда флотилия оплыла от берегов Кубы, и взяв курс на Кадис, пройдя пролив и оставив за кормой по левому борту острова Большой Игуана и Теркс и Кайкос, там, в открытых и неспокойны водах набегающей Атлантики на трёх капитанов, сопровождающих под завязку груженые четыре товарных судна налетели пираты. Быстрые и манёвренные, десятью судами они выждали момента и при свете полуночной луны ударили в правый и левый борт замыкающему кораблю, и тому, что прикрывал торговые суда. Битва длилась без малого пять часов, увенчавшись потопление вражеских судов и абордажем, в котором сошлись флагман противника, и гордость отважного испанца, красавец линкор. С первыми лучами солнца, когда от противника не осталось и следа, лишь огромные горящие остова медленно тонущих кораблей, да сотни изувеченных выстрелами, саблями и шпагами плавающих трупов с обеих сторон, а дымка от нескольких сотен пушечных залпов рассеялась, на в распавшемся строю и плаву остался только он, детище капитана Хуан Антонио де ла Крузо.

El Peregrino1.

И сейчас, суровый черноволосый чернобровый капитан с запачканным кровью щетинистым лицом и ровно стриженной бородой, в изрядно потрёпанной офицерской форме, покачиваясь в такт судну брёл от кормы и рулевого по верхней палубе под стоны и вопли подстреленной, раненой и даже изувеченной взрывами ядер команды, рыская карим, почти чёрным взором соколиных глаз.