– Привет… – говорил он.

– Извини, спешу.

– Можем позже поговорить?

– Не сейчас.

И исчезала.

Он чувствовал: она уходит. Быстро. Без объяснений.

Словно всё, что было между ними, стёрто резинкой.

⸻

На пятую ночь она заснула прямо за ноутбуком.

Проснулась – с головной болью, сухостью во рту, и паникой: “Я не успеваю. Я не готова.”

Внутри – ужас.

А что если проиграю?

А что если клиент проиграет – и меня выгонят?

А если это был мой единственный шанс?

А если… я просто была не создана для этого?

⸻

Она стояла в зеркале в переговорке.

Уставшая, с синяками под глазами.

С прической «как попало» и руками, дрожащими от кофе.

“Ты же хотела этого. Ты ради этого жила. Вот твой момент. А ты стоишь и думаешь: сбежать или остаться.”

И тут – он.

Шон.

Он подошёл тихо, сзади, отражаясь в зеркале.

Они встретились глазами – в отражении.

– Я тебя почти не вижу, – сказал он.

– Работа, – коротко ответила она.

– Ты не робот.

– Шон…

– Просто скажи, ты справишься?

Сюзи выдохнула. Слёзы подступили – но не вышли.

– Не знаю. Но я должна.

Он подошёл ближе.

– Тогда я… не буду мешать. Просто знай: я здесь. Не как проблема. А как… тыл. Даже если ты забыла, что такое иметь тыл.

Он вышел, не дожидаясь ответа.

А она смотрела в зеркало.

Первое дело. Настоящее. Без поддержки. Одна.

Сложности начались мгновенно:

• Клиентка капризна и эмоциональна.

• Доказательств почти нет: только слова, намёки и искажённые публикации.

• Адвокат оппонентов – бывший преподаватель с юридического, злобный и хищный.

В первом совещании оппоненты пытались её запугать:

– Ой, да вы такая юная, мисс Мофи. У нас тут взрослые разговоры.

Она ответила ровно:

– И именно поэтому вас и пугает, что “юная” пришла выигрывать.

Но внутри – рухнула.

После совещания вышла в туалет, закрылась в кабинке и подавила рвоту от стресса.

Дело стало громким.

СМИ писали: «Скандал: звезда vs. телеканал».

Имя Сюзи появилось в новостях.

Коллеги начали завидовать.

Клиентка требовала «быстрых решений».

Начальство намекало: «Проиграешь – свободна».

Во время допроса ключевого свидетеля – человек солгал в лицо.

Сюзи почувствовала, как темнеет в глазах. Сердце грохнуло.

– Повторите, – сказала она. Голос – ледяной.

– Простите?

– Под присягой. Готовы повторить это ещё раз? Потому что я вас поймала на лжи. И вы это знаете.

В зале – тишина.

Свидетель дрогнул. Поменял показания.

Сюзи раздавила страх. Но только снаружи.

Внутри – всё дрожало.

В ту ночь она пришла домой, упала прямо на ковёр.

Лежала, глядя в потолок, и впервые подумала:

“Я не знаю, кто я. Только роль. Только функция. А где я – настоящая?”

Шон не писал уже трое суток.

Она это заметила.

Слишком отчётливо.

Но что она могла сказать ему?

“Мне одиноко, потому что я закрылась? Потому что ты важен, но я выбрала карьеру?”

Сюзи села на кровати и впервые за долгое время заплакала. Тихо. Почти беззвучно.

Утро было глухим. Без радости. Без страха. Только – тишина.

Сюзи стояла перед зеркалом в уборной здания суда.

На ней был строгий чёрный костюм, волосы гладко зачёсаны в пучок, ресницы – не накрашены. Она больше не скрывала свои белые, почти прозрачные ресницы. Это был её знак. Её уязвимость. Её сила.

Она смотрела на себя – и не видела лица.

Только маску.

“Ты не имеешь права на слабость. Сегодня всё решится.”

В зале суда было многолюдно.

Камеры. Журналисты.

Люди, любящие скандалы.

Коллеги, надеющиеся на её провал.

Старые преподаватели, притворяющиеся, что не узнают.