И это был… комплимент. Самый страшный из возможных.

⸻

А внизу, в коридоре, у кулера, Сюзи снова встретила Шона. Он был в тёмном пиджаке, держал в руках кодекс, и, как обычно, улыбнулся слишком быстро.

– Ты справилась?

– Пока – да, – ответила она. – А ты?

– Я… упал с лестницы. Уронил папку на старшего юриста. Он теперь называет меня “ходячей катастрофой”.

Он улыбнулся криво.

– Но ты всё равно… красивая, когда злая.

Она нахмурилась.

Он замер.

– Я… я не это хотел сказать. Прости. Это прозвучало… ужасно. Забудь.

Сюзи не ответила. Только отвернулась, но краем губ – едва-едва – появилась тень улыбки.

Утро началось с крика.

Мидчел Оз сорвал заседание, потому что в документах, которые готовила Сюзи, была ошибка – не её, но в итоге ответственность легла на неё.

Он бил словами, как плетью:

– Вы не понимаете суть дела! Вы не умеете слышать клиента! Вы – проблема, а не решение, Мофи!

Она стояла, опустив глаза.

Горло сжималось. В ушах звенело. Хотелось объяснить. Защититься. Но слова застряли в груди.

– Если бы не дефицит кадров, вы бы уже собирали вещи.

Когда он вышел, в кабинете осталась тишина. Только звук часов. И её дыхание – рваное, тяжёлое, почти болезненное.

⸻

Вечером, ближе к девяти, она осталась в офисе одна. Все разошлись. Даже уборщица.

Сюзи сидела за столом, глядя на экран, который больше не видел букв.

Документы были открыты, но глаза – не фокусировались. Всё плывло.

Пальцы не двигались.

А потом, вдруг, она ударила по столу.

Раз. Ещё. И ещё.

– ДА СКОЛЬКО МОЖНО! – закричала она, впервые. – Я СДЕЛАЛА ВСЁ, ВСЁ, ЧТО МОГЛА!

Папки полетели на пол. Флешка выскользнула. Бумаги рассыпались, как снег.

– Я не спала! Не ела! Не жила! Я не человек, я функция! Я работаю как собака, я… я…

Она опустилась на пол, среди бумаг, и зарыдала.

Беззвучно. С телом, которое дрожало, как выброшенное на берег.

Слёзы были солёные, будто из самых глубоких слоёв души.

– Я… не справляюсь. Я не могу. Я… просто… устала быть сильной.

⸻

Он подошёл тихо.

Она даже не заметила, как он вошёл.

Шон.

Он не сказал ни слова. Просто опустился рядом.

Посмотрел на неё, как на тонущий корабль, который он не может починить, но может обнять, чтобы не дать пойти ко дну.

– Сюзи… – прошептал он. – Пожалуйста… дай себе сломаться. Это не делает тебя слабой. Это делает тебя… живой.

Она отвернулась, всхлипывая.

– Ты не понимаешь. Ты – один из них. У тебя есть право на ошибку. А у меня… если я упаду – всё. Конец. Я не могу. Не могу больше тащить.

Шон мягко взял её руку.

– А если ты не одна? Если кто-то может помочь… понести?

Она попыталась вырвать руку. Но он держал крепко. Не силой – присутствием.

– Я знаю, ты привыкла всё делать одна. Ты боец. Но даже самые сильные падают. И именно тогда им нужен кто-то. Не для того, чтобы спасти. А просто… быть рядом.

Сюзи подняла глаза. Красные, полные слёз, растерянные, как у ребёнка.

– Я так боюсь… что всё зря. Что я и правда – никто. Просто девочка из грязи с белыми ресницами. Которую никогда не полюбят. Не признают.

Он смотрел на неё серьёзно, глубоко.

– Я… тебя уже уважаю. Уже… восхищаюсь. Не потому, что ты сильная. А потому, что ты – живая. Настоящая.

И… я бы хотел быть рядом. Если позволишь. Даже если просто молчать и держать твою руку, пока ты собираешь себя заново.

⸻

Она сидела, уткнувшись в его плечо.

Он не торопил. Не пытался сделать “лучше”.

Просто был.

Тихий. Тёплый. Слишком красивый для её мира, но не чужой.

И в ту ночь, впервые за долгое время, Сюзи позволила себе быть не идеальной. Не железной. Просто – собой.

И это не было падением.

Это было началом исцеления.