Кирилл сидит напротив. И тоже не проявляет большого аппетита.

Почему-то трудно начать разговор.

– У тебя нет девушки? – тупо спрашиваю я и чувствую, что готова сгореть от стыда за откровенно глупый вопрос.

– В настоящий момент нет, – отвечает он спокойно (он вообще спокойный парень, а точнее -невозмутимый). И немногословный.

– То есть – была?

Мне чудится усмешка в его глазах. В таких глазах запросто можно утонуть. Я и тону.

– Я не девственник, если ты об этом.

Ну еще бы. Такой парень – и девственник? Не бывает на свете чудес.

Ощущаю, что краснею.

– Да и ты вряд ли девочка, – добавляет он небрежно и неожиданно выстреливает в меня следующим вопросом:

– Папик сильно обеспокоился тем инцидентом в подворотне? Или ты ему не рассказала?

Я буквально замираю. Ощущение такое, будто на меня выплеснули ушат ледяной воды.

– Что? – во рту мгновенно пересыхает. О стакане с газировкой забываю напрочь. -Ты справки обо мне наводил?

И тут же проклинаю себя за глупость. Если этим вопросом он хотел взять меня на понт, ему все отлично удалось. Легко. С первого раза.

Он слегка усмехается.

– Так ведь догадаться нетрудно. Ты девушка красивая, даже очень, а парня нет. Беспечно ходишь по подворотням, тогда как любая городская девчонка лет с тринадцати уже понимает, что этого делать не следует. Следовательно, после занятий тебя обычно встречают на машине. Ведь встречают?

Я в тысячный раз краснею. Пока все угадал в точности. Если, конечно, не навел справки.

– Шмотки на тебе дорогие, но не вызывающие, – продолжает этот “шерлок”, тем самым начиная меня слегка подбешивать. Хотя, может, он делает это намеренно? – Волосы опять же…

– Чем тебе не нравятся мои волосы? – спрашиваю резко. Определенно вечер перестает быть томным.

– Наоборот, они у тебя роскошные, – говорит Кирилл, только нот восхищения в его глуховатом голосе я не слышу, – И наверняка свои. А многие девчонки в твоем возрасте их красят в кислотные цвета или стригут максимально коротко, словно хотят себя намеренно обезобразить.