– Исчезни, – раздражённо ответил я, — или, хотя бы, заткнись.

Но слова об избавлении от боли и помощи с Порталом звучали очень заманчиво в этом подвале.

Где-то раздался сильный мушкетный огонь: шум стал приглушённым, а направление и расстояние невозможно было угадать из моей грязной тюрьмы. К нему присоединился глухой, гулкий бас пушки, на который, казалось, издалека ответили, и бестелесный звук насилия превратился в угрюмый фоновый шум.

Билли открыл люк и спустился, чтобы помочь мне подняться по лестнице. Он выглядел пристыженным, избегая смотреть в глаза, когда вёл меня в грубый туалет на улице. Я неуклюже и неуверенно шёл рядом с ним. Мы вернулись и поели хлеба и сыра на кухне, запив всё это водой. Я жевал тщательно и мучительно, стараясь сохранить шатающиеся зубы. У меня даже дёсны болели.

– Я очень сожалею, мистер Уолтон, – сказал, наконец, Билли, – мне это совсем не нравится. Разве Вы не можете просто сказать им то, что они хотят знать? Какой смысл подвергать себя избиению?

– Нечего рассказывать, Билли, – устало ответил я, слегка запинаясь. – Я не знаю, о чём они говорят. Не расстраивайся, ты хорошо со мной обращался.

Покачав головой, Билли помог мне спуститься по ступенькам в подвал, я сел и урывками дремал в темноте, как показалось, очень долго. Через некоторое время почувствовал себя немного лучше и попытался настроиться более оптимистично. Но всё изменилось, когда я уловил знакомый звук над приглушенным фоновым шумом войны. Это снова заставило меня задрожать от страха и адреналина: послышался гневный голос, прерываемый короткими паузами, которые, как я понял, были заполнены коварными, скрипучими интонациями голоса мистера Маккриди. Наконец, тяжелые шаги приблизились к люку, и он распахнулся, показывая двух мужчин, которые доставили меня в подвал прошлой ночью.

– Надеюсь, ты не заставишь нас спуститься и забрать тебя, – угрюмым тоном сказал один.

Я поднялся на ноги и, пошатываясь, направился к ним. Они грубо схватили меня, и потащили обратно в комнату, где произошло избиение, протолкнули в дверь, и я стоял, моргая от непривычного света.

Увидев меня, Жаклин побледнела. Шок, страх и гнев поочерёдно отразились на её лице.

– Что вы наделали? – выдохнула она.

– Мистер Уолтон ничем не помог нам в наших расспросах, – противно произнёс мистер Маккриди. – Я подумал, если Вы увидите, что мы не шутим, это поможет освежить Вашу память, мисс Джонсон.

– Это позор! – гневно сказала она. – Как вы смеете так обращаться с ним? Я требую, чтобы он немедленно получил медицинскую помощь!

– Вы не в том месте, чтобы что-то требовать, – ухмыльнулся мистер Маккриди, – и на Вашем месте я бы больше беспокоился о собственном здоровье. Ваша семья играет в опасную игру с интересами южных штатов.

– Я уже говорила Вам, что мне ничего не известно о делах моего отчима. Я сама знаю его немногим больше года.

– А как насчёт мистера Уолтона?

Жаклин раздумывала.

– Я знаю мистера Уолтона всего несколько дней. Мне неизвестно, имеет ли он какое-либо отношение к моему отчиму. Но, по-моему, он порядочный человек, который мало интересуется военными или политическими делами.

Неприятный мужчина смотрел взад и вперёд, как будто искал невидимый канал связи между мной и Жаклин. Наконец, Маккриди почти полностью закрыл свой опущенный глаз и непостижимым образом устремил другой глаз в какое-то далекое пространство.

– Очень хорошо, – наконец, сказал он, – как вы знаете, идет великая битва, и мне с моими людьми есть чем заняться. Я оставлю вас обоих, чтобы обдумать своё положение. Надеюсь, когда вернёмся, вы будете более сговорчивыми.