Наконец, наступила пауза. Они оставили меня обмякшим на стуле, а сами на некоторое время удалились, без сомнения, чтобы обсудить тактику. Я отчаянно пытался установить связь с Порталом. Мне просто хотелось избавиться от боли, и я изо всех сил напрягся, чтобы сделать это. Но мой ошеломлённый ум не мог найти никакой поддержки, и Портал, казалось, не собирался помогать. Я никуда не сдвинулся, и когда мистер Маккриди и его друзья вернулись, кошмар продолжился.

Вопросы стали разнообразнее и шире, но конечный результат был тем же. Меня избивали с расчётливой жестокостью, пока я не начал терять всякое представление о том, кто я и что происходит. Вопросы, удары и невыносимые промежутки страха слились воедино. Тело онемело, и я чувствовал, как ускользает сознание. Я знал, что больше не выдержу. Когда, наконец, всё прекратилось, я безвольно растянулся на стуле, едва заботясь о том, что будет дальше.

– Прикидываться дурачком Вам не поможет, мистер Уолтон, – раздался в ухе зловещий голос мистера Маккриди. – Мы дадим Вам ночь, чтобы всё обдумать, а утром поговорим снова.

Грубо подняв на ноги, мои тюремщики, спотыкаясь, протащили меня в заднюю часть дома, где едва не сбросили по шатким ступенькам в подвал. Земляной пол был на удивление прохладным и успокаивающим, и я с благодарностью забылся.

Утро сигнализировало о своём присутствии парой проблесков света, проникавшего через люк над подвальной лестницей. Я медленно приходил в сознание, ошеломлённо уставившись на пылинки, лениво кружащие в тусклых лучах, и попытался оценить своё положение. Чувствовал слабость и тошноту, и всё тело тупо горело. В голове стучало, а нос был заложен и распух. Я не ощущал вкуса и запаха – ничего, кроме крови, и мой язык обнаружил несколько шатающихся зубов. Я не был уверен, как бы отреагировал, если бы мистер Маккриди и его люди снова набросились на меня. Меня, конечно, пугала мысль о новом избиении. Но глубокий ужас скрывался при мысли о том, что Маккриди обратит внимание на Жаклин. Я не верил, что на неё нападут как-то официально. Но в этих людях была какая-то неприятная атмосфера, и я допускал, что они способны почти на всё, что делается тайно. Вероятно, именно поэтому меня и передали им.

Я подумал о Портале. Несмотря на слои боли, моё восприятие устройства, казалось, немного выросло. Я был сильно потрясён, но больше не шокирован, и холодный гнев лежал в основе новой решимости. Но я не решался бежать, мне не хотелось оставлять Жаклин одну с этой ситуацией.

Странно, насколько я погрузился в реальность, которая всего несколько дней назад не существовала для меня. Я знал, что она может быть только одним из множества сценариев, разыгрывающихся в пространстве-времени, и смутно понимал, что это были поверхностные события, мимолётные пузырьки реальности на пороге глубоко таинственных измерений бытия. Но от одной мысли об этом у меня по-новому заболела голова. Я полагал, что осязаемое существование, каким бы конечным оно ни было, было для меня достаточно реальным.

Я ввязался во всё это не столько из-за Алекс, сколько из-за чего ещё, и моё беспокойство о Жаклин ничем не отличалось. Её сходство с Алекс казалось маловероятным совпадением. Уверен, что она была частью головоломки, и мне не хотелось уходить, не узнав больше. Так что я постарался собраться с духом для надвигающейся стычки с головорезами наверху.

– Знаешь, я могу помочь с Порталом, – непринужденно произнёс Мозговой Червь. – Или, если предпочитаешь, могу отключить боль. Все эти возвышенные идеи заставляют тебя страдать без причины. Жаклин может сама о себе позаботиться, и никому не будет дела, если тебя забьют до смерти. Пришло время подумать о себе для разнообразия.