Внезапно я почувствовал себя очень лёгким, погружённым в мерцающее энергетическое поле. Всё казалось взаимосвязанным: сложный танец узоров и частот. Вернулись воспоминания о странных первобытных видениях, пережитых у костра с Чарльзом, и я ощутил вспышку беспокойства. И всё же это эхо несло отзвук Мозгового Червя: он боялся этого переживания больше, чем я.

Парк наслаждался густой, вибрирующей тишиной. Почти невольно я протянул руку, погрузив пальцы в миллион травинок шепчущего газона. Этот мир казался великой тайной, витающей на грани понимания. Возникло странное ощущение, что всю свою жизнь я ходил во сне: видел сны на этом пике долгих, медленных веков эволюции, никогда по-настоящему не сомневаясь в факте своего существования. Я был самим собой и в то же время не собой, а чем-то гораздо большим, чем сам. Каждая грань хаотической Природы, казалось, вибрировала внутри какой-то взаимозависимой петли обратной связи, самосознательной и самоподдерживающейся.

Это ощущение постепенно отступало, но я оставался ошеломлённым. Попытался понять его смысл, пока от меня отплывали похожие на сон струйки безмятежности. Интересно, было ли оно вызвано Порталом? И всё же эта странная трансцендентность «я» отличалась от бурного, управляемого путешествия, совершённого с путешественником во времени. Пришло в голову, что необыкновенное переживание у камина произошло ещё до того, как я увидел Портал. Я предположил, что искажение времени и пространства могло повлиять на моё восприятие реальности, что следствие могло предшествовать причине, или сознание находится под влиянием других необъяснимых вещей. Весь день моё настроение оставалось тревожным. Не было больше уверенности, что реально, а что нет, и я колебался между возбуждением и холодными уколами сомнения в своем здравомыслии. Эта неопределённость разъедала мою уверенность и решимость.

Я вернулся в комнату и попытался тренировать свой ум с помощью обнадёживающих мистических наставлений – неоднократно приходилось вырывать себя из затянувшихся мечтаний и размышлений об Алекс и Мелиссе. Но воспоминание о неожиданном происшествии в парке осталось в глубине сознания, и почему-то не было ничего удивительного, когда в тот вечер на меня обрушился второй, гораздо более сильный эпизод. Я даже расслабился в предвкушении, когда начал ощущать фоновую вибрацию, и меня застигло врасплох её внезапное, до умопомрачительной степени, ускорение.

На этот раз, вместо растущего нового осознания окружающего мира, этот мир, казалось, проснулся и схватил меня за горло. Во мне открылось огромное чувство глубины и времени, и вид на будущее мгновенно и чрезвычайно преобразился. Поначалу моё тело казалось сморщенным и крошечным. Я отметил короткий всплеск беспокойства от Мозгового Червя, а затем полностью потерял чувство собственного «я». Мой взгляд поднялся ввысь, вновь осматривая муравьиные навязчивые идеи человечества, миллиарды зашоренных умов внизу. Теперь я наблюдал за ходом истории и восхождением несметного числа мечтаний и стремлений и видел будущее: конфликт, катастрофу и подъём великого и славного. Туман неопределённости застилал дальние края времени, а в конце его возвышалась огромная стена энергии, непобедимая, невыносимо яркая и закрывающая все знания о том, что лежат за ней.

Из этого непроницаемого барьера возникло что-то бесконечно мощное. Сияющее чудо, превосходящее мои самые смелые фантазии, даже в этом возвышенном состоянии – форма настолько до боли прекрасная, что восхищала само сознание. Если это было передовой технологией, я не мог понять её природу или функцию. Сам её образ ускользал от понимания. Что-то вытянулось и коснулось меня. Я мельком увидел безграничные, пульсирующие энергии, собранные в единое, связующее целое: мириады сложностей, сфокусированных в безупречном объективе восприятия. Меня пронзило яркое, как лазер, сознание, и я сжался в крошечное ядро бытия, ощутив себя беспомощным и беззащитным – зажатым в неподвижном застойном поле, как жук под микроскопом.