Понятие пространства в психологической практике долгое время оставалось скорее метафорическим, чем аналитически осмысленным. В классических подходах психология фокусировалась преимущественно на внутренних процессах субъекта, рассматривая среду лишь как фон, контекст или внешний раздражитель, не способный в полной мере формировать и отражать внутреннюю динамику личности. Однако с конца XIX века и особенно в XX веке, благодаря развитию феноменологии, глубинной психологии, экзистенциальной философии и экологического мышления, понимание пространства начинает приобретать новое измерение, как активного участника, посредника и даже зеркала психических процессов.

Пространство в психологической перспективе, это не геометрически оформленная физическая среда, а качественно переживаемая структура, наполненная символами, телесными откликами, архетипами и эмоциональными кодами. Такое понимание берет своё начало в феноменологических трудах Мориса Мерло-Понти, где человеческое восприятие пространства связано с телесностью и присутствием, и в учении Якоба фон Икскюля, который ввел концепцию «Umwelt» – индивидуально окрашенного мира, в котором живет и действует каждое существо. В рамках этой логики пространство не может быть универсальным или однозначным, оно всегда субъективно, воспринимается сквозь призму телесного опыта, культурных кодов и личной истории.

Одновременно в аналитической психологии Карла Густава Юнга появляется идея «психического пространства», в котором архетипические образы, сны и фантазии разворачиваются не менее реалистично, чем внешние события. Это внутреннее пространство живет по собственным законам и обладает глубокой архитектоникой, сопоставимой с мифологическим и символическим миропорядком. Сам Юнг описывал, как однажды во сне спустился в здание, уходящее этажами вниз, где с каждым уровнем интерьер становился всё архаичнее и темнее, пока в самом нижнем он не оказался среди примитивных каменных плит, напоминающих доисторическое святилище. Этот сон стал для него прообразом структуры психики и метафорой уровней бессознательного – от индивидуального к коллективному, от сознательных представлений к древним слоям памяти человечества, хранящимся в архетипах.

Юнг интерпретировал архитектуру сновидений как ключ к пониманию внутреннего устройства личности. Пространства, возникающие в активном воображении или терапевтических образах, он считал не случайными фонами, а выражениями актуального состояния души. Так, замки, подвалы, башни, мосты, лабиринты, лестницы, коридоры и храмы оказывались универсальными символами архетипических процессов – переходов, инициаций, поисков и трансформаций. Особенно значимой была для него символика дома как образа целостной личности, от чердака, связанного с рациональным мышлением, до подвала, где живут подавленные импульсы и коллективные тени.

Его последовательница, Мари-Луиза фон Франц, продолжила и углубила это направление. В её работах активно исследуется значение архитектурных и природных образов, возникающих в снах и фантазиях. Она подчеркивала, что внутренние пространства – пещеры, леса, пустыни, источники, мосты, башни, выступают как манифестации архетипов и несут символическую информацию о движении души, о её блоках, кризисах или ресурсах. Например, вода и источники ассоциируются с бессознательным и потенциалом обновления, мосты символизируют переход между мирами, а пустые комнаты могут говорить о вытесненных частях Я.

Фон Франц отмечала, что терапевтическая работа с такими образами позволяет не просто интерпретировать внутренние состояния, но и вступить в трансформационный диалог с ними, наделяя клиента глубинным пониманием своих процессов. Эти пространства становятся ареной для взаимодействия с анимой, тенью, Самостью и другими ключевыми фигурами юнгианской структуры.