Просто Дура Маргарита Климова
1. Глава 1
— Ну ты и дура, Долли, — трясёт передо мной документами Машуня, сбивая ногами табуретку и распугивая грохотом усатую живность.
На самом деле меня зовут Настя, а овцой Долли награждает подруга за особо глупые и тупые косяки. Наверное, я слишком слабая, бесхарактерная, малахольная и полностью заслуживаю своё прозвище. Не в состояние отстоять свои интересы и сказать «нет», из-за чего на мне ездят все, кому не лень.
Овца, потому что отдала свою долю в большой, родительской квартире второй жене отца, обменяв её на тридцатиметровый клоповник в не самом лучшем районе.
Овца, потому что не смогла набрать всего один бал, чтобы поступить по бюджету на лингвистическое направление и поддалась на уговоры всё той же мачехи, пойдя на исторический.
Овца, потому что из двух претендентов на мои сердце и руку выбрала ушлёпка Семёна, испортившего мне жизнь и приведшего в ту точку бытия, где по потолку пятиметровой кухни соревнуются в спринте здоровенные тараканы, а за стеной единственной комнаты сходится в матерном рэп-баттлинге местная алкашня.
— Ну почему ты подписала отказ от притязаний и всё оставила этому ублюдку Сёме? — негодует Маша, умудряясь наворачивать круги на квадрате восемьдесят-на-девяносто сантиметров. — Вы же ипотеку выплачивали вместе, причём твои подработки на репетиторстве составляли основную часть взносов. И машина…
Да, теперь можно остановиться и, наконец, выспаться, если, конечно, соседи выдохнутся и воспроизведут тишину. Последние три года я впахивала за двоих. Днём вела уроки в элитной школе, вечером преподавала иностранные языки, ночью писала для бездарей и лодырей курсовые и дипломные, лишь бы муж не перенапрягался на двух работах — ведь у него больная спина и тонкая творческая натура.
В результате, мы досрочно выплатили кредит за двухкомнатную квартиру улучшенной планировки, который Семён оформил на себя за месяц до свадьбы, обставили семейное гнёздышко и купили машину, которая тоже осталась супругу.
— У тебя же всё равно нет прав, — обосновал своё решение Караваев, подсовывая мне ручку и отказную на подпись. — Да и на общественном транспорте тебе быстрее добираться до работы. А я постоянно езжу на объекты. Мне без колёс никак.
Теперь Сёма возит на автомобиле любовницу, открыто занявшую моё место, и не скрываясь кувыркает её в нашей спальне, куда я с такой любовью покупала текстиль и выбирала кровать.
— Маш, я в таком состояние была и есть, что мне проще отказаться, чем связываться с этим дерьмом, — тяжело вдыхаю и с шумом выпускаю струю воздуха, показывая всем видом, насколько мне плохо. — Я ведь любила его.
Наверное, последний день моего рождения был самым худшим днём из всей истории никчёмного бытия. Бросить группу продлённого дня, отменить онлайн-уроки, забежать в магазин за продуктами, вином и свечами, прийти домой пораньше, чтобы приготовить праздничный ужин, и споткнуться в собственной прихожей о ботинки мужа и чужие босоножки на блятск… на неимоверной платформе.
Почему-то в тот момент я подумала лишь о том, как собственница этого безобразия не сломала ноги. Сами ноги, кстати, обнаружились на плечах моего любимого супруга, пока тот размашистыми толчками вдалбливался в представительницу животного мира. Почему животного? Так рычать, скулить, стонать и повизгивать могут только братья наши меньшие, имеющие на месте носа рыло или пятак.
Правда, тогда, стоя в проёме спальни, я меньше всего цеплялась за ассоциации. Меня сковало такой нестерпимой болью, что перед глазами тускнел мир и лопались разноцветные пузыри в такт фрикций Семёна. Завести любовницу, привести в нашу квартиру, разложить и трахать на нашей кровати. Да ещё в мой день рождения, когда муж должен дарить жене цветы и подарок.
Хорош подарочек! Они даже не заметили меня, продолжая увлечённо двигаться и кричать, а я постояла немного, дождалась пока кровь снова не начала функционировать в ногах и тихонько пошаркала на кухню, цепляясь для устойчивости руками за стену.
Не знаю, сколько я просидела на стуле, пялясь в одну точку и медленно подыхая от рвущейся в груди боли. Очнулась, услышав над ухом пронзительный визг и увидев перед глазами голую задницу убегающей девицы. Такую тощую, костлявую, подкопчённую в солярии задницу. Моя попа на фоне этой фанеры выглядела тяжеловесной и чрезмерно мясистой, хоть я и не страдала излишком веса.
Дальше послышалось вполне объяснимое голосовое сопровождение, зашуршала одежда, затопали пятки, что-то упало и громыхнуло костями о ламинат. Подозреваю, излишне тощая девица споткнулась о сумки с продуктами, принесёнными мной некоторое время назад. Хлопок двери, режущий обострённый слух лязг замка и осторожные шаги, крадущиеся в мою сторону.
— Насть, ты давно здесь сидишь? — подал голос Семён, испуганно выглянув из-за угла. Я в ответ не смогла вымолвить ни слова. Да что там, задеревеневшие мышцы не позволили даже кивнуть головой. — Это не то, что ты подумала. Мы заехали за документами, а Элеонора пролила на себя кофе. Пришлось ей раздеться, чтобы отмыть пятно.
— Да, а в спальне ты помогал ей со стиркой, — выдавила из себя, зажмурилась, и по щекам потекли предательские слёзы, выжигая солью борозды. По крайне мере, мне тогда так казалось. — Надеюсь, прополоскал ты её качественно.
— А что ты хотела? — сменил трусливое подхалимство на обвинительный тон муж. — Тебя же постоянно нет для мня. То ты тетради проверяешь, то у тебя урок, то всю ночь по клавишам лупишь. Я хочу нормальную бабу в доме. Чтобы стирала, готовила, убиралась, ждала меня с горячим и вкусным ужином, а чего вместо этого? Мне опостылели полуфабрикаты и уставшее бревно в постели.
— Когда мне было готовить и убираться? — проблеяла, заламывая руки. — Я же спала по четыре часа в сутки, чтобы быстрее выплатить ипотеку и купить машину. У меня эти рефераты и тетради в кошмарных снах уже мелькают.
— Ты сейчас предъявляешь претензии на мою квартиру? — навис надо мной Караваев, подбоченившись и перейдя на шипение. — Учти, Анастасия, что куплена она была до брака, а твои основные заработки оплачивались чёрным налом. Так что не смей при разводе заикаться о разделе имущества.
— Развод? — с каким-то обречённым смешком зацепилась за неприятное слово.
Наверное, покайся Семён в тот момент, скажи, что совершил ошибку и больше никогда не посмотрит ни на одну женщину, уверь меня в любви — я простила бы его и, немного поскулив в ванной, занялась праздничным ужином, сделав вид, что ничего не было. Ни Элеоноры, пролившей не на то место кофе, ни Караваева, практикующего инновационный метод совместной стирки, ни кровати, с провонявшим после секса постельным бельём. Ни-че-го! Но шансов сохранить семью Сёма мне не дал.
— Неужели ты думаешь, что после всего этого я буду с тобой жить? — непонятно в чём обвинил меня супруг, крутя в воздухе многозначительно пальцем. — В моих планах привести сюда нормальную женщину, которая будет создавать уют, а замудоханная работой рыбина мне больше не нужна.
Уже сейчас, глядя на пожелтевшие обои в цветочек и покрытый жирной копотью чайник понимаю, что вряд ли смогла бы забыть и простить. Именно поэтому я спокойно отказалась от всего, не желая больше продолжать общение с бывшим мужем.
2. Глава 2
— Этот заморыш посмел открыто привести в квартиру свою шмару, не дожидаясь пока ты вывезешь вещи, — продолжает негодовать Мария, подняв упавшую табуретку и, наконец, сев на неё. — Надо было потрепать ему нервы с имуществом. Я узнавала у юриста. Хоть ипотека и была оформлена до брака, платили вы её вместе. Любой суд встал бы на твою сторону и постановил раздел.
В тот злополучный день я кое как собрала небольшую сумку с первыми попавшимися под руку вещами и позвонила подруге, попросив меня забрать. Следующие трое суток провела в каком-то коматозе у Горновой дома, не соображая где я и зачем. Перед глазами стояла картина предательства, а в голове крутились сказанные Семёном слова, сдобренные злостью и ненавистью.
Сколько раз я спрашивала темноту, окутавшую меня страхом и болью, за что он так со мной? Но она лишь шипела Машкиным голосом, что я тупая овца, выбравшая не того мужчину. К выходным сил реветь и стонать не осталось, а опухшие глаза резало от тусклого ночника.
— Твой ублюдочный Караваев звонил, — раздвинула занавески Машка, впуская в спальню солнечный свет. В золотистых лучах, нарезавших сумрак пластами, весело танцевали брызги пыли. — Сказал срочно забрать вещи, пока он их не вынес на помойку. Давай, Настён, поднимайся и приводи себя в порядок.
Кое-как добралась до ванной комнаты, забралась под обжигающие струи воды, и долго-долго стояла, облокотившись на стену и с трудом удерживая себя в вертикальном положение. Чашка кофе, кусочек сыра — всё, что смогла запихнуть в себя под строгим взглядом подруги, а потом мы поехали туда, где я совсем недавно была счастлива.
— Тварь! Ну какая тварь! — орала Машка, выдирая из ушей разлучницы мои серьги и сгребая в кулак цепочку с кулоном.
Фамильные украшения мне достались от мамы, ей от бабушки, а той от свекрови. И так больше десяти поколений передавали резную шкатулку по женской линии, храня её на протяжение многих лет. Правда, во время блокады коробочка сильно поредела, спася от смерти большую семью. На дне остались резные серьги с опалами, цепочка сложного плетения, кулон с бриллиантовой россыпью и кольцо с изумрудом. Оно, скорее всего, оказалось не по размеру Элеоноре, судя по отсутствию на пальцах.
