Я подписала бы и без шантажа, лишь бы больше не встречаться с Караваевым и полностью вычеркнуть его из своей жизни, но угроза подстегнула послушно сесть в машину, а потом поставить росчерк в присутствии сухонького мужчины, не вчитываясь в текст. Выйдя из конторы, через сквер прошла к метро, спустилась в прохладу подземки и каталась по кольцевой, отключившись от реального мира.

Из забытья выдрал звонок телефона, прорвавшийся сквозь толщу пород и бетона. Кажется, он то трезвонил, то обрывался, и с новой силой истерил в сумке.

— Ты где? — гаркнул динамиком голосом Машки. — Одиннадцать вечера. Куда тебя унесло, Настя?

— Еду к себе домой, — ответила, сбросила вызов и поднялась с нагретой скамейки.

3. Глава 3

Говорят, родные стены лечат. Смешно… Я своих родных стен лишилась дважды. Сначала отказавшись от доли в маминой квартире, потом… Потом отказали мне, выгнав как ставшую ненужной собаку на улицу.

До квартиры, которая по глупости стала моей, добралась уже за полночь. Войдя в подъезд, провонявший сыростью, плесенью и кошачьей мочой, поморщилась и сжала пальцами нос, а стоило открыть хлипкую, оббитую дермантином дверь и ступить в тесный коридорчик, так вместе с носом захотелось зажмурить глаза.

Пыль, затхлость, разруха, тоска и безнадёжность — именно так можно охарактеризовать моё недвижимое имущество. И не надо мне говорить, что в таких условиях живёт половина России. Этой половине, скорее всего, привычно, а я всю жизнь провела в профессорской квартире, полученной когда-то дедом, занимающимся атомными и ядерными разработками.

Сто двадцать квадратов, высоченные потолки, украшенные резной лепниной, вечный дубовый паркет, натёртый до блеска, антикварная мебель, многоярусные стеллажи под огромную библиотеку, чёрно-белые дореволюционные и довоенные фотографии предков, потрескавшиеся со временем, и уютный запах дома.

Наверное, любовь к языкам, книгам и скрипке мне досталась от мамы. Дочь учёного, ведущая скрипка в филармоническом оркестре, романтик до глубины души. Она обращалась к родителям по старинке на вы, читала в оригинале Флобера и Бронте, верила в любовь с первого взгляда.

Любовью с первого взгляда оказался неотёсанный, грубоватый парень, приехавший на заработки из глубинки. Спросите, как два человека из разных миров смогли пересечься в одной плоскости? Капитальный ремонт дома и замена в квартирах труб. Бабушка падала в обморок, дедушка грозился карами небесными, но им пришлось уступить, когда дочь оказалась беременной.

Грише — моему отцу, пришлось осваивать культурную речь, Илоне — моей маме — учиться готовить и вести быт, деду с бабушкой мириться с недостойным зятем, а мне склеивать весь этот винегрет и доказывать, что у «деревенского мужлана» тоже может родиться утончённая, умная, интеллигентная дочка.

И доказывала, радуя всех успехами в учёбе, выигранными конкурсами скрипачей, увлечением иностранными языками. Всё кончилось, когда мне исполнилось двенадцать лет. Мама упала на моём очередном выступление, и к приезду скорой уже не дышала.

Инсульт, перечеркнувший спокойную жизнь нашей семьи. Дед ушёл в тот же вечер от инфаркта, не справившись с новостью о смерти дочери, бабушка не проснулась через два месяца, оставив нас с отцом совершенно одних. Потерянных, убитых горем и не знающих, как дальше жить.

С того дня за скрипку я больше не бралась, запрятав её подальше на антресоль. Потихоньку мы пришли в себя, а к моему шестнадцатилетию папа привёл в дом Марту — полную противоположность маме. Крупная, громкая, временами хабалистая, но умеющая вкусно готовить. Наверное, отец опирался именно на это качество, устав от пресных супов и слипшихся макарон.