— Я сейчас полицию вызову! — прибавляется женский визг. — Не открывай этим больным психопаткам!

— Ну ты и урод, Караваев! — поворачивается Мария к дверному полотну спиной и лупит по ней со всей мощью ногой. — Вас же ещё не развели, правда? Рано успокоился Сёма-кулёма. Я тебе такой раздел имущества устрою! Закачаешься! Придётся продать и квартиру, и машину!

— Она подписала отказ! — с победоносным кличем отзывается Семён, а я в очередной раз поражаюсь такой метаморфозе. То ли моего мужа околдовали или подменили, то ли я безнадёжно слепа. Почему все эти три года не замечала, что за отрава Караваев?

— Под давлением! — вмазывает ему подруга, громко хохоча. — Любой суд посмеётся над твоей тупостью и заставит сожрать бумаги вместе с печатью нотариуса. Нанимай адвоката, придурок, и жди повестку!

— Стой! — срывается на фальцет Сёма, и за дверью шаркают удаляющиеся шаги. Слышится ругань Караваева с Элеонорой, потом доносится возня, похожая на драку, и следом щелчок замка. — Подавись! И чтобы никакого суда!

Сквозь небольшую щель протискивается рука, держащая мятые купюры, и вырывается гневное пыхтение, должное подкрепить только что выплюнутое распоряжение. Пальцы разжимаются, и пятитысячные бумажки плавно планируют на грязную плитку и коврик.

— Вот ублюдок, — шипит Машка и резко наваливается на полотно, прищемляя конечность Сёмы. Больно, наверное, судя по тому, как Караваев с лёгкостью берёт высокую ноту. Не зря я послушала папу и заказала бронированную дверь весом под двести кило. В них отец знает толк. Занимается их установкой. — Подрочишь левой.

Пока Семён с Элеонорой голосят, Маша собирает деньги, проклиная Караваева на бесплодие и импотенцию. Его любовнице она желает разжиреть и покрыться гнойниками, отвечая на матерное сопровождение из квартиры. Не хотела бы я схлестнуться с Горновой, будучи по разную сторону баррикад.

— Идиотка, — скулит Семён, запирая убежище на все замки. — Ты мне руку сломала.

— Смотри, чтобы не свернула тебе челюсть, сволочуга, — выпрямляется Мария, бьёт на прощание кулаком по кнопке и толкает меня в сторону лифта. — Теперь в магазин. Приведём твой бомжатник в удобоваримое состояние. Но имей ввиду, моё предложение пожить вместе в силе. Ты же знаешь, что меня не стеснишь. Наоборот. Надоело приходить в пустую квартиру.

— Замуж выходи, — шагаю в кабинку и беру протянутые купюры. Вот мелочный гад. Здесь лишь четвёртая часть от накоплений, лежащих в комоде. Зарплата, премия, сорок часов онлайн-уроков, восемь рефератов.

— Нет уж, — оскаливается Маша. — Смотрю на тебя и не хочется.

— Не всем же такие фекалии достаются, — шмыгаю носом от вновь накатившей обиды. — Наверняка тебе попадётся настоящий мужчина. Красивый, умный, честный, благородный, заботливый.

— И богатый, — добавляет Машка, обнимая меня. — Как только такого встречу, так сразу.

Подруга везёт меня в торговый центр, где мы покупаем всё необходимое, а потом в четыре руки отмываем многолетнюю грязь и включаем комедию на ноутбуке. Не скажу, что стало уютнее, но, по крайней мере, можно спокойно сесть, не боясь прилипнуть.

Маша уезжает ближе к ночи, а я пытаюсь подготовиться морально и физически к рабочему дню. Отпуск по семейным обстоятельствам, срочно оформленный благодаря Марии, подходит к концу, да и денег сейчас нужно много, чтобы сделать ремонт и заменить убитую мебель.

И если с «физически» проблем нет — помыться, приготовить костюм, проверить в журнале чего прошли ребята пока меня не было, то с «морально» всё оказывается сложнее. Чувствую себя настолько вымотанной и истерзанной, что с ужасом жду завтрашний день.