– Очень просто! – улыбнулся Сан Саныч улыбкой доброго волшебника, – В этой вот папке лежит ключ к их спасению! Да-да! Лично мне на патентирование предложенный выход!… Всемирно исторического, можно даже сказать, значения!

Внучка с бабушкой в такт захлопали на Сан Саныча своими ну очень друг на дружку похожими глазами.

– Никакая это вам больше не яйцерезка-мясорубка-соковыжималка. Это – самая что ни на есть «Машина Времени», – произнес Сан Саныч, величественно улыбаясь, – Лучший на сегодняшний день механизм по устранению невинных жертв прошлого…

– Ну-ну, – усмехнулась на такие слова Дуся и снова опустила в темную воду руки. Снова за посуду взялась, – Ты зубы-то мне тут, Александр, не больно заговаривай. Небось не радио… Не передача «Родная Речь»…

– Нет, ты уж погоди, Дусь, не перебивай, послушай! – заторопился, заволновался Сан Саныч, – Гибели как древлян, так и многих других несчастных исторических народов и личностей мы с помощью этой машины сможем запросто избежать. Честно! Я всё проверил! Все формулы сходятся! Все до одной! Говорю я вам: это дело выгорит! Точно выгорит! Не может не выгореть!…

Он набрал в грудь побольше теплого, наполненным комарами и запахом жидкости против комаров воздуха, и дальше заговорил, покашливая от волнения. Во всех подробностях рассказал он о Новейшей, Крутейшей «Машине Времени» и об умопомрачительном ее всемирно-историческом потенциале. Всего-то надо будет, клялся он, только крутануть рычажком, раз, другой, на нужную эпоху механизм настроить и… И туда к ним, в самый-самый канун не в ту, не в лучшую сторону двинувшегося прошлого направить. В вот-вот было готовый свершиться губительный исторический процесс вмешаться, с разумных, по большей части – гуманистических позиций современности его, процесс этот, там еще, на месте действия, перекомпоновать и подкорректировать, и… И… И пожалуйста! Бескровный, безбедный ход человеческой истории обеспечен.

Для начала, предложил Ходиков, князя Игоря следует сразу же убрать с исторической сцены вон. Раз и навсегда послать его к чёртовой матери. Стереть, стоптать, изничтожить, чтобы другим его нахрапистый пример перенимать неповадно было. Им одним поступиться – ради спасения тысячи других невинных жизней. И избавиться от него следует вовремя, то есть еще до того, как он вдруг заметит, что подвластный ему народ – прижимист, не готов своим урожаем с ним по-хорошему поделиться. И древляне тогда все сохранятся, да и сам князь Игорь славу добрую по себе оставит, героя, хранящего свой народ, а не поганого киевского смертоубивца.

Самым благоприятным моментом для проведения этой операции Сан Санычу виделась ранняя осень всё того того же 945-го года, точнее, самый канун кампании по сбору ежегодной дани. Пусть князь Игорь к древлянам еще не пришел. Пусть он еще в пути, со своею верной дружиной. Об Ольге своей мило мечтая, запах русской земли и турецких гвоздик сквозь себя пропускает, наборную кольчугу изнутри электризует. Пусть он пока налегке – широтой и сочным простором вокруг пленяется. Под кротко в небе лежащими облачками.

Устранить князя следует именно в этот момент. Пока он в хорошем настроении, не зол, и на утаенные подати не жадный. Пусть с улыбкой на устах со споткнувшегося коня рухнет, и тут же сам, лично себе шею пусть свернет, без какой-либо экономической подоплеки. Ну, замечтался воин, в седле не удержался – с кем не бывает. Судьба такая ему досталась, негероическая. Тогда ни древлян, ни кривичей, ни полян, вообще – никого из подвластных ему славян в его гибели никто винить станет. И светлой княгине Ольге свое кровожадное вдовье зло ни на ком выводить не придется. Братоубийственная разборка не состоится, потухнет в одночасье, не успев даже и вспыхнуть. При отсутствии искры – какое уж тут пламя?