– Восемь лет, – вздохнул инквизитор, которого, как казалось, алкоголь вовсе не брал. – Какую-никакую карьеру сделал. Восьмой разряд…

– А про разряды – это ты удумал? – хохотнул догадливый гаишник.

– А то! – согласился Володя. – До меня тут порядку не было… Кто в лес, кто по дрова. Одно слово – анархия.

– Вот и я хочу порядку привнести, – признался Прохор Палыч, в голове которого давно крутилась одна привлекательная мыслишка. – Дорожное движение организовать. Как думаешь?

– Мысль, конечно, хорошая, – инквизитор задумался и в очередной раз почесал свой острый подбородок. Была у него такая привычка. – Только такие решения токмо батюшка-царь принимает. Ему докладывать надо.

– Ну так и доложи! – предложил Прохор Палыч. – Скажи, что есть здравый человек…

– Здравый, – ухмыльнулся Володя. – Да для батюшки-царя все это пшик. Ты разряду какого? Никакого ровным счетом. Нет, третий то я тебе оформлю, но не выше. Не имею права. Самого за коррупцию прихватить могут. Дальше по выслуге. Вот будешь седьмым хотя бы, – пообещал он, воздев худой палец к потолку. – Так и быть, устрою тебе аудиенцию.

– Так может подсобишь разряд получить? – попросил Прохор Палыч. – Как земляку. Не много нас таких в этом мире, я думаю.

– Ты, да я, да мы с тобой! – согласился инквизитор. – Мешать не буду, но очень уж явно помогать тоже не смогу. Уж прости. Есть у меня тут и враги, и завистники. Куда же без них? И вообще, эта наша встреча с тобой – одной из последних будет. Не нужно тебе в эту башню попадать… Уж поверь. Без кандалов и на своих двоих редко отсюда кто выходит.

– Да ну, – не поверил Прохор Палыч, наблюдая за тем, как Володя наливает по очередной. – Дикость какая.

– С волками жить – по волчьи выть! – отозвался инквизитор. – Давай! – он взял чарку. Снова выпили. – Ну ладно! – хозяин башни отставил бутылку в сторону. Притянул к себе берестяную грамоту. Взял в руки перо. – Сейчас оформлять тебя будем. Как, говоришь твоя фамилия?

– Лебедкин я! Прохор!

Инквизитор отрицательно покачал головой.

– Имя у тебя для здешних мест непривычное. Адаптируем, чтобы местные язык не ломали, – он прикусил краешек гусиного пера. – Прошка Лебеда! – написал. – Это дело другое. И Прошки здесь бывают, и лебеда растет. Ляжешь на язык.

Прохор Палыч пожал плечами.

– Прошка, так Прошка.

– Профессия – продолжал инквизитор. – Некромант! Хорошая специальность. Полезная.

– Только это, – Прохор Палыч замялся. – Я-то мертвяков оживлять не могу. Сам понимаешь…

– Да знаю я… Чай человек взрослый, в сказки не верю. Нет, тут нечисти всякой пруд пруди. Наперво дивиться будешь. Но ты, ясное море, не маг и не волшебник. А жезл… – Он указал на палку, что лежала сейчас на столе возле портупеи. – Так повезло тебе, что она внешне на волшебную реликвию похожа. Да ты не стремайся… Никто тебя, по крайней мере сейчас, никого оживлять не заставит. Нет такой практики. Вот если война…

Прохор Палыч изменился в лице.

– Но войны не предвидится, – успокоил его инквизитор. – По крайней мере пока. А там придумаем что-нибудь. Скажешь, что жезл какая-нибудь сволочь испортила, а я его на костре спалю. И шито-крыто.

Прохор Палыч, которого изрядно пробрал алкоголь, аж прослезился от переизбытка чувств.

– Спасибо, Володя! – дрожащим голосом пролепетал он. – Знал бы ты, как я тебя уважаю и даже люблю!

– Э, как тебя самогон то взял, – покачал головой инквизитор, бросив на зарыдавшего в голос Прохора Палыча беглый взгляд. – Но то, что ревешь – это, кстати, будет. Ты вот что, подойди к окошку, да поори еще в голос. Так, как будто режут тебя. А то твои соглядатаи, поди, заволновались уже. Не привыкли они к тому, что в моей башне молчат.