По дороге мы остановились на обочине, под деревьями, разложили лёгкий перекус. Ящики с пивом старший прапорщик Бобриков положил рядом с собой, на переднее сиденье.

– Ну что, Бобриков, где наше пиво? Давай-ка выпьем, расслабимся, – весело окликнули его офицеры.

– Какое пиво? – удивлённо сказал ветеран Афганистана. – Я машину вытаскивал, значит, пиво моё!

      Все дружно рассмеялись, решив, что это остроумная шутка, но… оказалось, что это совсем не шутка. Прапорщик, прошедший боевой путь, намеревался грудью защищать ящики с пивом – будто отступать больше некуда, «позади Москва».

      Для людей, для которых самое дорогое в мире – это «халява», поведение старшего прапорщика вызвало шок и ненависть. На него смотрели как на идеологического или кровожадного врага. По дороге несколько раз пытались отобрать у него пиво, но Бобриков, участник боевых действий, так крепко прижал ящики к себе левой рукой, будто выносил с поля боя раненого товарища.

      Сидя на заднем сиденье, я размышлял о моральных ценностях людей и пытался представить себе Бобрикова на поле боя. В тот день я сделал для себя одно открытие: честь человека тоже имеет свою материальную или финансовую цену. Я понял, что цена чести старшего прапорщика Бобрикова оказалась ниже, чем два ящика пива…

24 февраля 2014 г.

Цена доверия

      Свою службу в Германии я начал на командном пункте в должности инженера по эксплуатации зданий. Это была сложная система подземных сооружений, напоминавшая подводную лодку, которая требовала постоянного контроля, ведь нужно было обеспечивать чистый воздух, воду и электричество, а также решать более сложные задачи на этом объекте.

      Однажды после дежурства мой начальник, майор Крехов, приказал мне принести несколько документов, чтобы внести в них срочные изменения.

– Не могу, товарищ майор, – доложил я. – Вы ведь знаете, что это строго запрещено.

– Как это не можешь, лейтенант? Это приказ! – вспылил начальник.

– Только после разрешения командира полка, – попытался я напомнить о принятом порядке.

– Что? Моего слова тебе недостаточно? Если я говорю, значит, разрешение командира есть. Давай быстрее! – повысил голос Крехов.

      Чтобы не обострять отношения, я все же взял документы и отнёс их ему. Майор недовольно принял бумаги, а когда я предложил подписать журнал о приёме, он рассердился еще больше:

– Что еще за подпись? Ты что, мне не доверяешь? – закричал вышедший из себя начальник.

– Простите, товарищ майор, но ведь я не устанавливал такие правила, вы сами знаете, что подпись обязательна, – попытался я его убедить.

– Иди спокойно, завтра лично отдам тебе документы, они из моего кабинета не выйдут, – уже более спокойно и уверенно сказал Крехов.

      Спорить не имело смысла. Я пошёл домой отдыхать – на следующую ночь у меня было боевое дежурство.

      В полдень раздался телефонный звонок – звонил заместитель командира по режиму. Начал расспрашивать о вчерашних документах и требовать объяснений, почему я вынес их с объекта. Я доложил все как было.

– Документы пропали! – закричал подполковник. – Немедленно приходи, нужно писать объяснительную! Крехов уже доложил мне, что ничего не знает.

      Ну и дела! Пока добрался до части, в голове промелькнули тысячи мыслей: суд, немедленная отправка из Германии, увольнение из армии и прочее. Когда я вошёл, в кабинете сидели Крехов и подполковник. После небольшой театральной паузы они предложили решить проблему мирно и внутренне. Цена вопроса – четыре бутылки водки «Smirnoff», которая высоко ценилась в недавно объединённой Германии.