Мартину пришлось рассказать о том, что они нашли в бухгалтерии книжного магазина, и Маковски начал рваться в лавку, чтобы увидеть все своими глазами.

– Это место закрыто, посетить его нельзя. – Пресек его попытку покинуть дом Мартин. Он усадил Леона в кресло и налил ему бокал вина, чтобы как-то успокоить его взвинченные нервы. Сам же незаметно сделал знак констеблю, чтобы тот осмотрел оставшиеся комнаты и сад – особенно сад. Ведь если Леон был убийцей, где бы он спрятал труп? Правильно, он бы его закопал или отнес в сарай, значит, тело было бы легко найти именно сейчас.

– Лучше всего тебе теперь быть вместе с миссис Мур и ее дочерью. Горе объединяет…

– Да ведь ты не знаешь, что с ней! – Вспылил Маковски. – Какое горе?! Она жива, я чувствую это! И потом, ты же знаешь, Мартин, что миссис Мур меня на дух не переносит, о каком единении ты говоришь?

Младший инспектор молчал, не находя слов, чтобы ответить. Тогда Леон вспомнил кое-что:

– Если Ребекку похитили, должен быть какой-то знак… что они хотят от нас? Выкуп? Почему никто не звонит и не требует выкуп?

– Уверен, если кто-то хочет выкуп, то он скоро объявится. – Пробормотал Мартин.

В этот момент вернулся констебль. Он незаметно сделал знак младшему инспектору о том, что ничего подозрительного не нашел.

– Слушай, Леон, – сказал Мартин. – Уверен, что Ребекка просто где-то прячется. Скажи правду: вы поссорились сегодня?

– Клянусь, что мы не ссорились! – Воскликнул Леон. Было немного странно видеть такого огромного байкера столь взволнованным – от такого крупного человека почему-то все ждали хладнокровия даже в столь сложной ситуации. – Я же говорю: она просто решила проведать мать, переночевать дома… Мы ведь фактически не жили вместе, Ребекка просто периодически оставалась у меня. Порой так часто, что казалось, будто она переехала. Я поцеловал ее, и она пошла к матери. Все! Никаких ссор, никаких конфликтов.

– Странно, потому что люди видели, как она подходила к подруге Прескотта и о чем-то беседовала сегодня на празднике.

– Да не было такого…

– А потом выяснилось, что она просила помощи у подруги Прескотта. Та уверена, что кто-то угрожал Ребекке.

Байкер даже вскочил с кресла. Казалось, он уже засучил рукава и готов был идти драться с обидчиком Ребекки.

– Кто?! – Выдохнул он.

– В том-то и дело, что все думают на тебя…

– Что?! Да я и пальцем…

– То же самое я сказал всем. Но может быть ты знаешь, кто доставлял Ребекке неудобства? Кто мог желать ей зла?

– Мы вели самую обычную жизнь, она продавец, я фотограф. Кто мог желать ей зла? Не эти ли самые новенькие виноваты во всем? Тебе не кажется, что это подозрительно, что Ребекка исчезла в тот же день, как появились туристки?

– Странная логика. – Заметил младший инспектор. – Сегодня много туристов прибыло в Кросс Касл на праздник и для отдыха.

Но на самом деле Мартин не мог не подумать о том, что совпадения присутствовали: в лавке побывали Джейн и Наташа, а затем там обнаружили следы борьбы и кровь. И эти же женщины рассказали ему о том, что кто-то якобы угрожал Ребекке… Они даже пытались убедить его в том, что это Леон был виновен во всем.

Разговор с Маковски ничего не дал Мартину, как и сам обыск: в доме не было никаких следов преступления, ни окровавленных рубашек или футболок, брюк, ни салфеток с пятнами крови, ни следов свежевскопанной земли – ничего. Младший инспектор вышел от байкера совершенно сбитым с толку. Он мог бы начать подозревать Наташу и Джейн, но что их могло связывать с Ребеккой? Они в первый раз приехали в эту деревню, какое им было дело до обычной сельской продавщицы?