– Что ты с ними всеми возишься, как с детьми малыми? Мужчине уже под сорок, а ты с ним как с ребенком разговариваешь! Пусть делает, что хочет: хочет прожить всю жизнь как последний трус – один, без семьи, потом, на одной работе проработать, где его не ценят – это его выбор.

– Единственный нормальный племянник – Чарли. – Вздохнула Оливия. – И умен, и красив, и в успешную компанию устроился.

– Томас тоже не дурак. А Кэтлин…

– Томас! Слишком непривлекателен, а женщин себе ищет все моделей. Так и проходит неудачником, не женится. Второй Джералд… А про твою любимицу Кэтлин и говорить не хочу.

– Кэтлин красива, молода, своенравна, как и все молодые женщины. У нее все будет хорошо. Что ты к ней привязалась?

– Вечно ты ей потворствуешь! – Проворчала Оливия. – А выйдет так, что она пробегает за богатыми стариками, и сама станет старой. И будет никому не нужна.

– Нет, только не моя маленькая Кэтлин. Она устроит личную жизнь, я в этом уверен.

В этот момент на лестнице послышались тяжелые шаги, которые прервали спор. Оливия встрепенулась, и не зря: на этот раз Стелла, одетая в широкие джинсы и широкую рубашку, спустилась вниз и тоже накинула куртку. Она выглядела неопрятно, как и ее брат: одежда была самой недорогой, безразмерной, мешковатой, потрепанной, волосы спутаны и грязны.

– Так-так. – Промолвила Оливия и скрестила руки на груди. – Мне это все больше нравится. Что у вас за тайны? Куда ты собралась?

– Тетя, прошу тебя, я не маленькая девочка. Прогуляюсь по берегу моря, поразмыслю о жизни.

– Там же темно!

– Я пойду в сторону деревни, где фонари есть. Там прогуляюсь. Нужно освежить мысли, понимаешь? Как-то все так непросто в последнее время.

Стелла бросила раненый взгляд на тетю, убеждая Оливию не останавливать ее.

– Понимаю, тебе нелегко. Береги себя. Будь осторожна. Помни, что мы всегда с тобой и за тебя.

– Спасибо, тетя, для меня это очень ценно.

Но Стелла не пошла пешком, она передумала и села в свой потрепанный автомобиль, а затем поехала в деревню.

Между тем Оливия ушла в зону кухни, открыла барный шкаф и достала бутылку вина.

– Бернард! Пожалуйста, помоги!

Пожилой мужчина неохотно поднялся с дивана и пришел на кухню. Высокий, худой, седовласый, он казался старше маленькой хрупкой жены с безупречным макияжем, прической, фигурой.

– Что такое? – Проворчал он.

– Откупорь бутылку, пожалуйста.

Бернард повиновался, но продолжил ворчать.

– Со Стеллой ты нянчишься, а ведь она тоже не маленькая. Кто заставлял ее выходить замуж за этого проходимца? Рожать от него детей? Разве было не ясно с самого начала, что он женился на ней ради твоих денег?

– Я ей так и сказала еще во время помолвки, если ты не забыл.

– Да уж… сказала! – Проворчал Бернард, откупорил бутылку и наполнил два бокала итальянским вином.

– Ты не можешь вложить свой ум в головы наших бестолковых племянников. Вот и все. – Согласилась Оливия.

– Теперь уже точно слишком поздно. Родители их так воспитали…

– Родители! – Фыркнула Оливия, и мрачная тень пролегла на ее лице. – Как будто мы с тобой были хорошими родителями.

Бернард вздохнул, сделал глоток вина, а затем сказал:

– Ты была самой прекрасной матерью, я ни на секунду не сомневаюсь в этом.

– Ты льстишь мне.

– Нет, это так.

– Льстишь.

Они еще раз вздохнули, а затем посмотрели на внучатых племянников. Казалось, десятилетний парень был копией отца-мужлана, с таким же длинным лицом с огромными скулами и узким лбом. Взгляд его был тусклым и как будто замутненным, как и у отца. Точно такой же взгляд был и у девочки. Казалось, они ничего не взяли у Прескоттов: ни светлого ума, ни сообразительности, ни любознательности.