– Не-е-ет! – опустил плечи Вёх.

О важном, но неприятном легко забываешь. Ведь они не где-то, а в Экзеси, здесь свой распорядок. Почти все преимущества перед постоем в других городках перечёркивала «мусорная повинность».

Он покопался в кармане и нащупал гладкую овечью бабку. Змеёныш не был игроком, и бабка у него водилась только одна, для жребия. Может, повезёт ещё.

– Кукурузина! Вакса! – позвал он.

Долговязый Корн вынырнул из-под притолоки. Увидев на ладони у Вёха косточку, он поджал губы и тряхнул головой.

– Мы с тобой пойдём. Какой сейчас прок от девчонок? У одной палец сломан, другая норовит в обморок хлопнуться. Побудем мужиками.

– Точно. А я и не подумал.

Вёх расстроился, что ему приходится в разгар сезона, да ещё и в такую жестокую погоду ворошить свалку, но гарантия зимней ночлежки была вопросом жизни и смерти. Надеяться накопить с выступлений на лачугу или комнаты с постелями, на уголь и тёплую одежду взамен износившейся всегда слишком рискованно. Если деньги быстро кончатся, придётся зарываться в чужие овощные кучи, чтобы выудить подгнивший лук и сладкую перемёрзшую картошку. Вёх до того ненавидел испорченные овощи, что просто пропускал обеды и ужины, так что к началу сезона его с ног сбивал тёплый ветерок.

Он с отвращением натянул тяжеленные ботинки, защищавшие от гвоздей, стекла и прочих неприятностей, поджидавших на Свалке, долго неуклюже шнуровал их и ужасался перспективе версту за верстой тащить ноги на поиски добра, которое тоже придётся тащить. Благо, огонь уничтожал половину веса проводов, а то и больше.

Наконец, они с молчаливым Корном побрели по мусорному хребту в сторону разрытых ям. Копаться в таких легче всего, но оставалась вероятность вернуться без улова, некоторые старатели только и жили сбором металла, глаз у них был намётан на находки.

По дороге Корн обнаружил что-то на земле, замешкался и брезгливо поднял за крыло слежавшийся трупик сороки.

– Ну на кой ты руками берёшь дохлятину? – заныл Вёх.

– Я бы не прочь ещё пособирать. Мы ведь будем жечь провода, если найдём, заодно и падаль сожжём. Тётя Анна за бой костей даст яйцо или лук. А я сто лет не жрал нормальной еды.

– Ты же постоянно торчишь в «Чертовнике»?

– Пф-ф-ф, кто же ест в таких местах? Там сухари по цене двух кружек пива.

– И ты выбираешь пиво.

– Само собой.

Змеёныш так и не сообразил, как спросить, чтобы не получить по зубам: почему Корн вообще связался с городской компанией? Что не хватало ему в их труппе? Развлечения таких ребят ему точно не по карману.

Под ногами зашуршала осыпь – они стали спускаться с верхушки бархана к ямам, где лежала тень и можно было пошарить без лишних глаз. Кто-то недавно побывал там: в склоне появилась пещера, куда тут же шмыгнул Вёх. В темноте он видел неплохо и через пару минут заметил торчащий из стенки проводок в яркой резиновой оплётке. Вёх вцепился в него, но, как ни старался, не мог выдрать. Он тянул и так и этак, пока Корн не отпихнул его.

– Тебе тоже не помешает нормально поесть, жердь несчастная.

За несколько часов они смогли добыть ворох кабелей и проводов самого разного качества, обрезки труб и листки металла, оставшиеся от каких-то ящиков. Змеёныш благодарил судьбу за то, что не попалось ничего полезного и тяжёлого, вроде чугунка, иначе пришлось бы волочь до дома лишний вес.

Они перебрали находки и соорудили костёр из бурьяна, торчавшего повсюду на Свалке. В пепельно-голубое небо с полупрозрачным месяцем потянулся смрадный чёрный дым. Инкриз и Фринни увидят его и поймут, что поход удался.

Вёх отыскал длинную жердь, чтобы не приближаться к огню и ворошить ею обгорающие провода издалека. Ею же он подцепил с земли сорочий трупик и отправил его жариться.