Геббельс и его соратники считали, что перенесение части вины за германские преступления на сами жертвы может послужить весьма удачным ответом на всякого рода ворчание и лишения. Антиеврейская пропаганда достигла пика в 1944 году, когда большинство евреев исчезло из Европы. Нацисты продолжали приписывать большевикам и плутократам злобные намерения, обвиняя их в геноциде: те и другие вышли теперь на передний план вместо «евреев», и это продолжалось даже после того, как войска союзников освободили некоторые концентрационные лагеря и показали всему миру, что в действительности происходило за заборами этих заведений.

Самый крупный успех пропагандистского аппарата Геббельса отразился на продолжении борьбы немецкого народа вплоть до 1945 года, когда практически не осталось ни одного гау, который не находился бы в руках союзников или Советов. Даже в 1945 году германские пропагандисты настаивали, что замешанное на расовом превосходстве и героике учение национал-социализма не устояло перед слабоумной коалицией жидов, большевиков и плутократов. Апологеты нацизма видели свое поражение не в приговоре, который вынесла им история, а расценили его как еще одно доказательство своей правоты, ибо их победил и остальной мир, где царствовало абсолютное зло. Некий антимир, сам по себе являвшийся якобы лишь доказательством существования и некоего абсолютного добра, с которым они себя отождествляли. Такая инверсия ценностей представляла собой полный разрыв с буржуазным либеральным миром. И фатальная притягательность такой подвижки ценностей для многих немцев была, несомненно, величайшим достижением Гитлера и Геббельса, которые никогда бы не пришли к власти и не сумели бы долго удерживать ее, не получи они в руки эту идею.

Читатель может удивиться, почему в книге нет ни одной главы, которая была бы целиком посвящена антисемитизму или евреям. Все дело в том, что в мире, в который нам вот-вот предстоит войти, евреи везде и нигде. Мертвецы или губители, они некий узел, якобы связавший между собой всю демоническую коалицию разнородных врагов рейха. Ставшая крылатой во время войны фраза Геббельса «Во всем виноваты евреи», может служить квинтэссенцией этой точки зрения. Дело в том, что антисемитизм пронизывал нацистскую пропаганду на всех ее уровнях, им был пропитан весь пропагандистский аппарат и любое из средств массовой информации. И так оставалось даже после того, как нацисты «эвакуировали» миллионы евреев на Восток. Ведь если вражеская коалиция существовала в виде заговора, то верховным заговорщиком должен быть, конечно же, еврей. К 1943 году еврея изображали в виде некого духа, скрывавшегося за завесой антимира. Евреи объявлялись виновными в нищете Германии, в ее поражениях. И выделить специальную главу об антисемитизме значило бы признать антисемитизм в качестве составной части нацистской идеологии, в то время как он в действительности являлся ее основным моральным и историческим руководящим принципом. Нацисты, подобные Геббельсу, Дивергу или Таубергу, измеряли добро по шкале непринадлежности к еврейству, а зло представлялось им в виде конкретного олицетворения еврейства.

Таким образом, нацизм представлял собой одновременно самую пессимистичную и самую оптимистичную из идеологий. Пессимистичную – из-за своей убийственной веры в заразу для гуманизма со стороны так называемых «антирас», оптимистичную потому, что физическое уничтожение людей якобы могло спасти мир идеальной Германии для торжества в нем добродетелей. Нацизм представлял собой идеологию, понятие добродетели в которой заключалось в устранении показателей расовой неполноценности, уничтожении чуждых и попавших под воздействие еврейства элементов.