Он бросил взгляд на часы, встроенные в угол голографического дисплея. Скоро начнется еженедельная планерка у начальника отдела, Михаила Борисовича Замятина – человека старой закалки, уважаемого, но донельзя консервативного и осторожного. Представить ему сейчас свои сырые, хоть и тревожные, наработки означало нарваться на очередную лекцию о «необходимости соблюдения регламента» и «недопустимости преждевременных выводов». Замятин ценил в Викторе его острый ум и способность решать нетривиальные задачи, но панически боялся его радикализма и склонности «лезть на рожон». Нет, сейчас не время. Ему нужны были факты, такие, чтобы от них нельзя было отмахнуться. Факты, которые заставят даже самых непробиваемых скептиков зашевелиться.

Он скопировал все собранные данные, логи своих аналитических модулей и предварительные выводы на криптографически защищенный носитель размером с ноготь – одна из последних разработок микроэлектронщиков «ЗАСЛОНа». Затем тщательно очистил логи работы своих экспериментальных программ на основном сервере – не хватало еще, чтобы кто-то излишне любопытный или из службы безопасности заинтересовался его «несанкционированной исследовательской деятельностью». Формально он не нарушал никаких прямых запретов, но Виктор предпочитал не рисковать. Его методы часто выходили за рамки стандартных протоколов, и он не хотел лишних вопросов до тех пор, пока у него не будет на руках чего-то действительно серьезного.

Заблокировав терминал, он поднялся. Пора было изобразить участие в рутинной корпоративной жизни, хотя все его мысли были поглощены той загадочной картиной, которая начала вырисовываться на его глазах. Он прошел по гулким коридорам научного центра, где каждый квадратный метр был насыщен самыми передовыми технологиями. Мимо него проходили коллеги – серьезные, сосредоточенные люди, элита российской инженерной науки. Здесь, в стенах «ЗАСЛОНа», создавалось будущее. Но Виктор вдруг остро почувствовал, что это будущее может оказаться совсем не таким, каким его представляли. Что-то темное и непонятное уже шевелилось на периферии их высокотехнологичного мира, и он, возможно, единственный, кто заметил эти первые, едва различимые тени.

Его квартира-студия, расположенная в одном из жилых модулей Технограда, построенных специально для сотрудников «ЗАСЛОНа», встретила его тишиной и привычным творческим беспорядком. В отличие от стерильной чистоты и строгого порядка его рабочего места, здесь царила атмосфера лаборатории безумного гения. Столы были завалены книгами, среди которых соседствовали труды по теоретической физике, монографии по теории хаоса, исследования в области искусственного интеллекта и древние философские трактаты. Разобранные электронные устройства, платы с хитросплетениями проводов, исписанные формулами салфетки – все это говорило о неуемной работе мысли, не прекращающейся ни на минуту. Единственным островком порядка был уголок с кофемашиной и коллекцией редких сортов чая.

Британский кот Шрёдингер, массивное серо-голубое создание с янтарными глазами, лениво приоткрыл один глаз, когда Виктор вошел, но тут же снова погрузился в свою кошачью нирвану. Новиков усмехнулся. «Ты-то точно ничего не боишься, философ», – пробормотал он, наливая себе чашку крепчайшего эспрессо. Аромат свежесмолотого кофе немного привел его в чувство.

Он подключил защищенный носитель к своему домашнему суперкомпьютеру – машине, которую он собирал и модернизировал сам, и которая по вычислительной мощности могла бы поспорить с небольшим дата-центром. На огромном изогнутом мониторе, занимавшем почти всю стену, вновь ожила голограмма «ЗЕНИТа», дополненная его аналитическими слоями. Теперь, вдали от возможного контроля и любопытных глаз, он мог работать без ограничений.