Любопытство взяло верх, и девушка не спеша подошла к двери, чтобы поглядеть в глазок. Секция пустовала. Она понаблюдала еще с минуту и, сгорая от нетерпения, хотела было выйти, но тут же замерла, подумав, что Гуес хочет ее напугать. «Что за глупости,» – сказала она себе под нос, но все-таки решила подстраховаться, разыграв адресата.

– Ой, наш капитошка решил поиграть в прятки. Судя по всему, и маску «Очень страшное кино» надел. Вылезай из-за холодильника. У тебя ноги торчат, наперсник Гая Фокса.

Она притворила дверь, отшатнувшись, поглядела по сторонам и, недоумевая на себя, вышла в секцию. Из туалета не доносилось ни одного звука и слева, где жила Донара Васильевна, – тоже. Вообще Элле нечасто приходилось с ней разговаривать и по большому счету она никогда не замечала умудренную жизнью соседку, несмотря на то что иногда с ней сталкивалась. Они не были знакомы друг с другом, и, по-видимому, это обеих устраивало. Однако время от времени Элла бросала на нее неприхотливый и испытующий взгляд, мысля, почему она вечно одна, вечно суха, вечно однообразна, молчалива, скрытна и т. д. Порой вполне серьезно девушка думала, что ее соседка глухонемая и получила комнату от государства в рмаках специального федерального закона; и чем дольше Элла жила по соседству, тем сильней в этом убеждалась. Зимней обуви Гуеса на половике не было; и, чтобы точно убедиться в его отсутствии, она, залезши в свои махровые тапки-рыбы, едва подошла прислушаться, как дверь тут же распахнулась, выставив наружу понурого хозяина.

– Что, опять лазила в мой холодильник в надежде чем-нибудь поживиться? А я-то думаю, почему он вечно пуст.

– Что-о? – возмутилась Элла. – Самый закоренелый и беспринципный вор, невзначай заглянув в твой недохолодильник, горько бы расплакался и пожертвовал тыщенку-другую.

– Плохо ты знаешь воров.

– Ой, да и слава богу. Этого только не хватало.

Гуес медленно достал ключи из кармана, побренчал ими, улыбнувшись, так же медленно вставил один из них в замочную скважину и с особым усердием провернул два раза.

– Ну ты и придурок. Не ожидала от тебя такого, – зашаркав подошвами, попятилась она.

– Что ж, а я от тебя ожидал и не прогадал.

– И чего же? – она остановилась.

– Сама знаешь, – неуверенно буркнул он и пошел прочь.

– Что знаешь? Хах, да пошел ты, инфантильный притворщик. Строит из себя альфа-самца, а сам, наверное, взаперти на ромашке гадает.

– За последнее время это лучшее, что ты выдала, – уже из коридора крикнул он и хлопнул входной дверью.

Элла, фыркнув, вернулась в комнату, сбросив тапки как попало. «А я думала, это со мной трудно ужиться,» – мелькнуло у нее в мыслях. Она легла и попыталась было взяться за тетрадь, но тут же поняла, что ни написать, ни нарисовать сейчас ничего не сможет. В ее сумбурных мыслях мало-помалу, словно просачиваясь, начало проступать лето, когда она с пакетом и сумкой на колесиках впервые вошла в общежитие. Подруга Света, у которой она жила до этого и с которой вместе училась, наконец нашла себе парня и, спустя неделю, пригласила его жить к себе. Чтобы задобрить сожительницу, уже хлопочущую об отъезде, Света на пару со своим ухажером поднатужились и отыскали, облапав кипы газет и изучив десятки интернет-объявлений, Элле отличный вариант – уютненькую комнатушку в общежитии, за которую сверх квартплаты брали символическую сумму. Причиной тому служило долгое простаивание недвижимости, выставленной на продажу. Хозяин, приобретший ее бог знает когда, согласился по доброте душевной заселить Эллу при условии, если та будет соблюдать порядок в комнате и в любой момент при сообщении о продаже соберет вещички и без всхлипываний оставит помещение. Находка, конечно, пришлась по нраву не только друзьям Эллы, но и ей самой. Собственное жилье, где ей ни с кем не придется ни считаться, ни договариваться, ни делить хозяйство на неравных правах! Собственное жилье, где можно отгородится от всего мира, забаррикадироваться, если хотите, уйти в себя, медитативно считывать свою индивидуальность и воплощать по мере возможностей. Пусть эта комната будет временной, зато она в твоем распоряжении. Словно жизнь.