Гуес разблокировал айфон и, через некоторое время смахнув фотографию Эллы, набрал контакт «Говнюк». Ответа не последовало. Гуес дал приятелю второй шанс, но тот и им не затруднился пренебречь. Гребаный задрот, за уши от компа не оттащишь. Тем временем в секции слышались частые легкие шаги – без сомнений, это была Элла. Принцесса, заточенная в темной башне под стражем свирепого дракона, он бы тебя спас, если бы ты его выручила! Гуес поднялся с кресла, посмотрелся во фронтальную камеру, поймав себя на мысли, что очень даже зря, поправил свою черную послушную шевелюру и пошел проходить запоздалый утренний туалет. Как только он ступил за порог, хмуро глядя под ноги, к нему почти беспристрастно обратилась Элла:

– О Боже! У нас в секции йети! А ну признавайся, снежный человек, что ты сделал с моим плюгавым добросердечным соседом? И не заставляй спрашивать, почему у тебя такие большие зубки!

Она была в невысоких сапожках с квадратным каблуком, в колготках (по-видимому, с начесом) и подкупательно-простоватом синем платье с белыми рюшами, которые на любой другой девушке смотрелись бы вульгарно и смешно. Волосы ее были аккуратно забраны, а лицо с минимумом косметики выражало притягательное целомудрие, хоть и не без толики позёрства.

– Слопал! То есть скушал. Залпом, – он улыбнулся, потягиваясь. – Ты на очереди, потому что я вечно голоден.

– Ах, господин пещерный человек, мы это знаем не понаслышке.

– До-о, а разреши полюбопытствовать, милая девочка, куда ты путь-дорогу держишь в таком потрясном одеянии.

– За охотниками, – приподняв подбородок и сжав руки в замок, ответила девочка.

– Прости, что вчера так и не заглянул в назначенный час. Роковые обстоятельства заставили меня задержаться кое-где, а вломиться к тебе и минутой позже я не мог себе позволить. Плюгавость плюгавостью, а галантность никто не отменял, – взяв девушку за руку, промурлыкал он.

– Да ничего страшного. Я и сама забыла об этом, – улыбнувшись и отняв руку, ответила она и вернулась в комнату.

А, конечно, забыла, только перед тем, как позабыть, уведомила весточкой. Так, чисто случайно.

Зайдя в комнату, Элла увидела в глазок, как Гуес зашлепал в туалет по коридору. Она, задумчивая и возбужденная, резво выпрыгнула из полусапожек, плюхнулась на диван, стянула колготки и выскользнула из платья, повесив его в шкаф. Затем надела свой домашний свитшот с цветочным принтом и облегающие штаны. Блин, не надо было раздеваться и так быстро уходить из секции. Может, он подумал, что она уходит на свидание? Она легла ничком на диван и стала копаться в айфоне. Инстаграм, ютуб, вконтакте – десятки, а то и сотни просмотренных страниц и вкладок. Тысячи отфильтрованных фотографий с разновидными мехами в разгаре меловых снегов и различными хештегами наподобие «погуляшки», «обедушка», «winter», «счастье_есть!» Напоследок она прочитала несколько лестных отзывов о своих лирических стихотворениях на литературном сайте, с довольно постным лицом поблагодарила всех пользователей и, перечитав несколько собственных произведений, заблокировала айфон. Взглянула на дверь. Встала, выложила из сумки пару учебников и тетради, одна из которых ничуть не походила на учебную: в ней были выразительно изображены разные части тела с татуировками. Малую часть из них Элла рисовала, представляя на себе, а большую – на мужчине. Она наскоро перелистала все рисунки и, встав и поглядев на дверь, сняла с полки каталог с духами. Ей нравилось подбирать ко всем своим эскизным детищам разные ароматы, но к последней татуировке – изуродованные ангельские крылья во всю спину – ничего не подходило. Вполне возможно, что в данном случае гармонировал бы какой-нибудь оксюморонный запах, например смесь мокрого белого мрамора и нечто вроде жженого ладана, а попадалась все одна труха: древесно-каминно-каньячно-фруктово-слащавый букет, которым отдавали все ее предыдущие рисунки. А может, назвать эту татуху Жан-Батист Гренуй