я выбрал.

Злорадная усмешка, которая легла тенью на лице Верховного жреца, указала на его безоговорочное согласие.

* * *

..В печати Ци меня поймала Айка, взяла за плечи, заглядывая с непониманием в мои глаза полные ужаса.

— Юэ? Что с тобой? Ты как?

— Домой… — едва шевелила губами, — хочу домой… просто домой… обратно…

— Успокойся, — растирала мои предплечья подруга, — успокойся, дыши… Четверо! Да на тебе лица нет…

Четверо…

Услышав проклятую цифру меня затрясло как лист на ветру, глаза застелили слёзы, я перестала видеть Айку, её образ расплывался, уступая место образу, что рисовало моё покалеченное подсознание… дракона. Я вскрикнула. Забилась в истерике, пытаясь поскорее ступить на лестницу. Испуганная Айка отшагнула. Отчаянно цепляясь за перила, я начала подниматься по лестнице, постоянно оступаясь.

Критически не хватало воздуха.

Я толкнула тяжелую дверь. Стены храма начали давить своей высотой. Я упала на колени, держась за голову. Меня впервые окутал животный, неконтролируемый страх. Первобытный. Жуткий. Сильный настолько, что заставлял задыхаться. Я хотела домой. Родной домой. Сейчас же! Немедленно. Пусть всё окажется сном… Страшным сном… Неправдой… Я уже не могла, не могла быть сильной.

Я ненавидела этот мир. Ненавидела жреца, Минцзэ… Всех! Они отняли мою спокойную жизнь в родном мире, прекрасную жизнь с блестящим будущим. Всё кануло в Лету: цели, мечты, планы. Разрушилось как карточный домик. У меня ничего нет. Никого нет. Я наедине со своими проблемами, теперь еще рискую расстаться с душой на проклятой чужбине!

Отчаяние душило.

Отчаяние разрывало сердце.

Неужели… всё? Меня отдадут дракону, никто не заступится, мне не спастись, не вернуться… Всё, просто всё… Несправедливо… Несправедливо!

— Юэ, что с тобой? — послышалось обеспокоенное.

— И что ты делаешь рядом с узилищем?! — раздалось следом разгневанное.

Убирая дрожащие руки, я медленно подняла голову. Поморгала, дабы два расплывчатых образа обрели четкие очертания. Всхлипнула, видя Земина, на котором лица не была при виде меня в таком ужаснейшем состоянии, и Верховного жреца Хэ, хмурящегося и постоянно косящегося на сына.

— Ты сказал она отдыхает! — воскликнул господин Хэ, всплеснув левой рукой.

Земин проигнорировал недовольство отца и бросился ко мне. Обнял. Я сперва дернулась, всё еще плохо воспринимая реальность; мир казался ненастоящим, словно предметы вокруг — декорация. А потом успокоилась, ощущая чужое, такое нужное тепло. Тяжелую голову уронила на плечо врачевателя.

— А ты что забылась здесь? — не мне, жрец с недовольством спрашивал Айку, которая, бросив пост, поднялась, чтобы помочь мне. — Вернись в печать! Не хватало ещё ослабить действие магического круга!

— Но…

— Никаких «но», Айка! Делай, что велено.

Подруга бросила на меня виноватый взгляд, собралась было подчиниться, как господин Хэ передумал, пощелкав пальцами:

— Стой-стой. Юэ была за границей печати?

— Да. Долго была… Вернулась в таком ужасном состоянии, — пожала плечами жрица, кусая нервно губы. — Дракон гневается, Верховный жрец Хэ? — предположила девушка, получив в ответ ушат яростного гнева.

— Чего застыла здесь? Кому было велено вернуться в центр печати?!

Айка, промолчав, исполнила приказ.

— Не храм Тишины, а бедлам! — выругался господин Хэ и плюнул в сторону. — Давай, забери жрицу к себе, дай её что-нибудь, пусть успокоится, а мне надо поговорить с Минцзэ.

Услышав треклятое имя дракона, я испугано забилась в объятиях врачевателя. Тот прижал меня, шептал слова поддержки, успокаивал меня, говорил я в безопасности и дракона нет.

Но он есть.