Я вернулась к картине, с проницательным взглядом вонзилась в братьев Минцзэ, о которых мало что известно. Лишь то, что люди одолели их. Это было нелегко. Братья — живые элементали природы, таящие в себе силы стихий. Лишь трое вернулись к Истоку. Кроме последнего. Элементаля воздуха. Минцзэ. Его казнить за грехи нельзя, иначе он тоже вернется к Истоку и, будучи сердцем воздушной стихии, «вдохнет» в своих братьев жизнь и запустит реинкарнацию всех четырёх. Потому ему отчаянно пытаются сохранить жизнь. С одним бороться проще, всё-таки. Бесконечный, замкнутый круг, из которого нет выхода. Империя правления Четырёх связана по рукам и ногам, «ремесло» жриц никогда, никогда не исчезнет.

Я опустила взгляд, неловко постукала носком обуви по полу. В этот момент помещение озарила молния, бросив жуткий свет на нарисованные лица братьев Мин. Мне показалось, аметистовая краска потекла по щеке мужчины, усмехающегося на холсте.

..В храм я возвращалась через узкий коридор, где с потолка просачивалась дождевая вода, капли от которой звонко стучали по слою пыли на каменном полу. Быстро миновав неуютный коридор, оказалась в холле храма Тишины, где случайно застала драматичную, но уже настолько привычную для здешней жизни картину, что остановилась понаблюдать за ней с нехарактерной мне безучастностью.

Возле парадного входа стоял… гость. Кретинов, которые приводят в храм Тишины несчастных женщин, здесь называют именно так — гость. Рослый мужчина в синей потрепанной одежде, редкой козлиной бородкой и с гнездом на голове о чем-то настойчиво общался с Верховным жрецом, рядом с господином Хэ стоял его сын — Земин, который смущенно косился, собственно, на будущую «жрицу», сидевшую сейчас на холодном полу и закрыв руками лицо.

Я остановилась на лестнице открыто, не боясь быть замеченной. Жрец пока меня не увидел, он с сыном стояли спиной, а гость… был сильно увлечен разговором, который, судя по его ору, точно отходил от задуманного плана.

— ..да что ты мне тут заливаешь?! — выхватила слухом грубый тон гостя в отношении господина Хэ.

— Повторяю: она не подходит.

— Слушай, дед, все знают, чем тут ваши жрицы занимаются и кого обхаживают; и поверь, там, — мужчина указал пальцем вниз, — у неё всё очень даже подходит.

— Мерзавец… — прошипела девушка.

— Ты вообще рот закрой!

В порыве обмена любезностей, я заметила причину, по которой многоуважаемый жрец Хэ занёс бедную девушку в лист непригодных — большое розово-фиолетовое пятно на лице, которое, по моему мнению, ничуть её не портило. Пятно было в форме волны, пересекающее левую скулу и крыло носа, этакий оберег, искусно выведенный краской на бархатистой коже. И наряду с большими синими глазами, аккуратными чертами лица, в обрамлении роскошных каштановых волос, девушка выглядела очаровательно. Но не для Верховного жреца, разумеется.

— Что происходит? — притянув внимание к себе, я неспешно спустилась по лестнице.

— Не твоё дело, — парировал господин Хэ.

— Очередной… «отбор невест», полагаю?! — процедила, разглядывая девушку, которая в свою очередь с какой-то отчаянной надеждой рассматривала меня в ответ. Она была старше меня. Определенно старше. Но красива, про таких у нас говорят «породистая».

— Ты меня плохо услышала?

— Я прекрасно вас услышала, Верховный жрец Хэ, — спокойно ответила, помогая девушке подняться. Та вцепилась в мои предплечья холодными пальцами, её снова затрясло.

Земин при виде меня взволнованно поправил круглые очки с крючковатой центровкой.

— Предполагаю, что из-за дурного вкуса вы забраковали столь прекрасную девушку, — любезно продолжила я, — тем самым, допустив ужаснейшую ошибку.