— Место, пропитанное энергией несчастья! — он плюнул в сторону заведения.

— Посторонись! — внезапно кто-то закричал за спиной, и Сяо Ту в последнее мгновение отпрыгнул от бегущего на него, с гружённой мешками тележкой, работяги.

Отпрыгнул он достаточно далеко, но, приземлившись, подвернул ногу, и упал, выронив и флейту, и, к великому сожалению, недоеденный баоцзы.

— А я говорил! — получил подтверждение своим словам господин, — Вокруг сплошная энергия несчастья! — и широким шагом направился прочь.

За ним выбежала женщина, одетая довольно дорого и красиво:

— Господин! Господин! Зачем же Вы вот так уходите?

Однако, мужчина даже не обернулся.

Женщина же, наконец, обратила внимание на лежавшего на земле Сяо Ту:

— Ох, что же ты лежишь?

— Я… телега… — начал сбивчивое повествование юноша.

Добросердечная женщина поспешила помочь ему подняться:

— О, Небеса, какое несчастье… Скорее, пойдём внутрь, я тебе помогу, одежда совсем испачкалась.

Сяо Ту отряхнулся и, собрав пожитки, поклонился:

— Благодарю Вас, госпожа!

Он старательно протёр рукавом бамбуковую флейту. Навес ящика, оказалось, треснул, ну а баоцзы…

— Ты не из столицы? — обратилась к нему женщина.

— Нет, госпожа, из Ганьсу.

— Прости, — казалось, что сопереживала она искренне, — Музыкант? Могу дать тебе работу.

— Боюсь, я слишком плохо играю…

— Ну пойдём, пойдём.

На первом этаже располагался большой ресторан. Однако ранним утром он, конечно же, пустовал. Сяо Ту подумал, что, и, вправду, было бы неплохо, если бы он мог поработать хотя бы день в таком дорогом заведении. А если бы год, то ему хватило бы сбережений не только на собственную свадьбу, но и на приданное всем четырём сестрам!

Пройдя красивый зал, они поднялись по лестнице на второй этаж, где располагались комнаты для гостей.

Зайдя в одну из них, женщина указала на приготовленный таз с водой:

— Можешь здесь умыться.

— Спасибо, госпожа, — снова поклонился Сяо Ту.

— Ты хороший юноша, потому, постарайся справиться поскорее и уйти, пока хозяин не вернулся.

Сяо Ту растерялся:

— Конечно, благодарю, — ещё глубже прогнувшись в пояснице, пообещал он, — Я очень быстро!

Как только женщина вышла, писарь сразу же принялся отмывать руки и застирывать одежду.

Но тут в комнату вошла девушка, немногим его старше, по всему виду, служанка. Должно быть, не знавшая о госте, и потому смутившая своим появлением неопытного юношу, оставшегося в одних только штанах.

— Я принесла ещё воды. — сообщила она.

Так, значит, знала?

— Спасибо, — прикрываясь смятой в руках рубашкой, опешил Сяо Ту.

— Если хочешь, я постираю, за три медные, — она потянулась к рубашке.

Но юноша увильнул:

— Спасибо, мне неловко, лучше я сам.

— Чего ты такой робкий? — улыбнулась девушка, — Или тебе жаль три медяка? И тебе стирать не нужно, и мне будет на что купить еды. Ведь, лучше, если постирает тот, кто умеет? — засмеявшись, она забрала у писаря рубашку, оставив тому лишь неловко прикрываться руками. — Так ты не из столицы?

— Из Ганьсу. — уточнил писарь.

— Где это? — опуская одежду в таз, поинтересовалась девушка.

— Провинция на западе.

— Очень далеко… А, в столицу зачем пришёл?

— Хочу стать писарем.

— Так значит, ты грамотный?

— Я учился вначале при храме, а позже в доме талантливой поэтессы Юань Вэй. Простите… Вы не могли бы на меня не смотреть?

Служанка снова улыбнулась и принялась стирать:

— А откуда у тебя нефрит?

Сяо Ту опустил глаза себе на грудь, где на ленте по-прежнему весела нефритовая подвеска. В дверь постучали:

— Мун Ли, ты почему зашла в комнату гостя? Немедленно выходи!

Служанка ещё раз бросила заинтересованный взгляд в сторону юноши и, неохотно взяв таз с одеждой, вышла из комнаты. В дверях показалась уже знакомая женщина.