«Как же много она… полубог!?» – мысленно прокричал Эйн, словно то было единственным словом, что он вынес для себя из этого странного монолога. Стрекот ночных насекомых сливался с потрескиваниями костра и странным металлическим скрежетом, но парень не спешил открывать глаза, претворившись спящим.

«Дурной сон, сотканный из переплетения моих неадекватных фантазий в поврежденной голове? Думаю, врятли мозг способен выдать нечто столь сумбурное за истину. Да и готов я теперь поверить во всë, что угодно. Тот голос казался таким отдаленным и в тоже время убедительно близким. Звучал прямо в моей голове, но транслировался откуда-то извне. Телепатия? Какая-то высшая сущность, подруга моей матери заметила страдания и решила выйти на прямой контакт, назвав полубогом… но полубоги – это дети богов и людей. Артефакт падшего бога, астральная энергия – этот пурпурный цвет, моя мать богиня, а отец человек! Как такое случилось? Лакриматорий – подарок, что принесет несчастье не только мне, но и людям вокруг. И смысл моего существования, да? Думаю, если тело не переносится вместе с сознанием, а воплощается в новом мире, сейчас мой гроб опускают в сырую землю, а над ним стоит и плачет отец. Им и невдомек, где я нахожусь. Живой и… живой. Почему он мне ничего не сказал? Ни о матери, ни о амулете. Словно вся жизнь до сего дня была лишь иллюзией. Да и тот голос тоже многое умолчал. Общая картина ясна, но, если не вдаваться в детали… мне нужно умереть. Какая отвратительная история. Покуда весь мир лежит на моей ладони, как речь может зайти об эвтаназии? – вернувшись мыслями в реальность он ощутил накатившую и пробравшую до костей боль. Его сердце забилось чаще, а веки стали подергиваться. – Если мне не дано вернуться, я бы хотел зажить спокойной жизнью здесь. Или нет, неважно где. Жаль, в ближайшем бедующем судьба сулит распорядиться за меня. Да будет так, я взял в долг достаточно жизней. Как только разберусь в ситуации лучше, скажу тому голосу свой ответ».

– Я слышу, как поменялось твое дыхание. – Эйн замер, прислушиваясь к новому голосу. Такому отчетливому и натуральному, не то, что был с минуту назад. В его голове моментально возник вопрос: «Как я понимаю этого человека? И то существо, мы все разговариваем на одном языке? В моëм мире языковые барьеры стëрты, но я и подумать не мог, что подобное открытие ждет меня здесь».

– Не прикидывайся. Я еще не настолько стар, чтобы меня провел кто-то вроде тебя. Я виноват перед тобой, но не думай, что буду ползать на карачках и подтирать зад. Выкинешь что-нибудь этакое и останешься без второй. – Пока он говорил скрежет металла стих, а после вновь возобновился, но уже с большей скоростью и иной тональностью. Точили другую сторону.

Эйн начал приоткрывать глаза и цвета расплывчатыми кружками стали фокусироваться, собираться в отчетливые формы лишь для того, чтобы разбежаться вновь. Он не вытерпел подобной диффузии и закрыл глаза. Прислушался к ощущениям своего тела. У него не болело что-то конкретное, но боль, подобно зубной, распространялась повсеместно. Сосредоточившись на переливании птиц, потрескивании пожирающего хворост огня и резких, разрывающих лесную симфонию отзвуков кричащего металла, он решил приподнять голову. Боль со всего тела моментально собралась и комком лезвий сфокусировалась в его животе. Эйн с хриплым выдохом расслабил шею, опустив ту на что-то мягкое. В этот момент он попытался издать некий звук, но голосовые связки выдали нечто похожее не шаркающий песок под подошвой. Он понял в чем дело и собрав все свои силы, выкашлял из себя: