– Альфа поставил меня главным над резервацией…

– Я не о том! – отрезала моя пара и подняла голову, тараня мой взгляд своим пристальным и укоряющим. – Ты болен ею! Отравлен… и что самое страшное, даже не хочешь излечиться, – бросила упрёком.

Правда оказалась болезненней, чем думал. Жалила неприятно и глубоко.

– Глупость, – отрезал мрачно, утратив желание миловаться и вообще лежать. Встал со скамьи, прошлёпал до другой, где ворох одежды оставили, когда раздевались.

– Рагнар, ты хоть понимаешь, что творишь? – спустила ноги на пол Иррэ, но продолжала сидеть. – Я молчу, но это не значит, что не чую. Я ВСЁ ЧУЮ! – повысила голос, чего доселе не бывало. – Её запах тебя насквозь пропитал. Он в тебе прижился как родной, и, ежели я о том не говорю, не значит, что этого нет! – выпалила с чувством. – А теперь подумай, что с нами станется, когда твой отец и брат глаза раскроют на твою одержимость?

– Нет её у меня, – буркнул недовольно. Оказалось, очень неприятно, когда тыкали в слабость, которую сам упорно отрицал.

– Так ли нет? – взвилась Иррэ. – Да ты опосля неё не в себе каждый раз. Ты даже берёшь меня по-особенному, когда рядом с ней побываешь, – дышала шумно, голос дрожал. – Я может и глуха от любви к тебе, но не слепа! – по лицу слёзы покатились.

Созерцать это было выше моих сил.

Я торопливо одевался. Иррэ плакала, но только ступил к выходу, взмолила, упав на колени и схватив меня за ногу, чего отродясь не было. Это даже неслыханно представить, что волколачка на подобное способна.

– Не уходи, прошу, – вцепилась крепко.

И в данный момент меня не унижение Иррэ убивало, а то, что она была права…

Некрасиво, подло, низко, но я всё равно уйду, убьёт её это аль нет. Продолжит она реветь аль соберёт вещи и бросит меня…

– Мы поженимся, – заверил в пустоту… комнаты, души, сердца. – Только её загон завершится, я женюсь на тебе, – пообещал и вышел.

***

Несколько дней скитался по нашим территориям, чужим и ничейным, мечтая пропасть в них аль нарваться на одичалых. Мне драки хотелось и крови, чтобы боль и злость выплеснуть. Себя наказать!

И когда проходил земли рода матери, прилетела весть, что видели в этих местах Пришлых. Стаю одичалых! А это почти невозможно, ибо Пришлые – одиночки, и ежели сбились в стаю, значит их вёл сильный волколак, сумевший достучаться до бешеных Зверей и прогнуть их под свою лапу.

И это было опасно!

От одиночек люди могли отбиться скопом, а вот от нескольких… последствия набега стаи Пришлых непредсказуемы. Простые чужаки, ежели б нагрянули, могли выкосить село подчистую, а женщин увести в полон, а одичалые… Одичалые бы никого не пощадили!

И эти твари сейчас шли к селению, так сказали Бурые, прогнавшие их со своей земли. Последнее время кровавых распрей между нашими стаями не было: каждый держался строго своей территории и чтил законы, потому и отлавливались забредшие одичалые быстро. Хотя иной раз и они успевали шороху навести по обе стороны границы. Их место обитания – ничейные земли. Ими Альфы всех стай были озабочены давно и даже одно время подумывали захватить и меж собой поделить. Да дело в том, что земли были странные, паутиной троп опутанные и колдунами зачарованные. Царившие там запахи и дикий лес Зверем не принимались, потому и терялись там волколаки, как щенки, ткнувшиеся в неизведанное и до дрожи пугающее.

А страх был чужд волколакам. Оттого и не нравились подобные чувства, как и признаваться в них никто не желал.

Вот и оставались земли ничейными!

Исследовать бы их, да смысл? Нам некого туда заселять. Мы уже и свои земли не всегда успевали охватывать, а брать под свою защиту территории, которые не в силах охранять, бессмысленно. Всегда найдутся те, кто захочет там потоптаться и крови народу пустить. И ежели разрываться между ничейным и своим, рано или поздно можно потерять и насиженное!