– А теперь поговорим о наших делах, боярин Алексей Борисович. Целый год тебя здесь не было, многое за это время поменялось. И я, как видишь, уже не на том месте, где был ранее. Доверие оказал Великий князь Иоанн Васильевич, приблизил ближе некуда.

– Поздравляю, – вставил Алексей, стараясь говорить так же весомо, хотя совершенно не представлял, стоит ли поздравлять с этим, ведь хорошо известно из истории, как подчас опасно находиться рядом с властителем. Зависеть от его настроения, зная, что предпочтения властителя могут вмиг поменяться. Утренний приближенный может вечером оказаться в опале. Предусмотреть все сложно, а предсказать тем более невозможно.

Боярин Чипков поморщился:

– Погоди поздравлять. Сначала послушай. Год назад, когда твои служилые холопы принесли весть, что тебя с боярыней захватили в полон ливонцы. Вдогон немедля были отправлена погоня. Но ливонцам нечистый помог – унес так, что их следов не оставил. Помотались наши конные по дорогам и вернулись ни с чем. Тогда же боярин Никита Романович отправил лазутчиков, чтобы разнюхали, куда ливонцы увезли тебя.

Новое имя Никита Романович ни о чем не сказало Алексею. Видимо, это был какой-то влиятельный боярин, но тогда и те бояре, за которых принимают его с женой, тоже не были просто шишками на ровном месте. С чего бы вдруг столько хлопот началось по их поиску? Вместе с этой мыслью в голову пришло, что оказались они сейчас с Марией словно на раскаленной сковороде. А вдруг возникнет настоящий боярин Касмаев со своей боярыней Марьей Филипповной? Что в этом случае произойдет с ним и Марией? Страшно представить. Алексея это сильно напрягло. Но он сжал зубы и продолжал слушать. Басовитый голос боярина Петра Владимировича продолжал тяжеловесно выкатывать:

– Прошло время, и от лазутчика получили весточку о том, где ты находишься. А тут еще проявил к тебе интерес Григорий Лукьянович. Государевы люди стали рыскать близ ливонских пределов. А потом принесли весть, что тебя у ливонцев отбили, но на обратном пути в схватке с ливонцами все полегли. Уцелел один раненый служилый, от которого стало известно, как и что произошло.

Прозвучало еще одно новое имя. Впрочем, не совсем новое, ибо это имя Алексей слышал уже от гонца. Но кто такой Григорий Лукьянович, и тогда, и сейчас ответа не было. Боярин Чипков тоже не раскрыл, уверенный, наверно, что Алексей понял, о ком идет речь. И опять речь, видимо, шла о влиятельной особе. Алексей не переспрашивал, надеясь, что боярин Чипков в последующем сам назовет, кто эти люди. А боярин говорил дальше:

– После этого Великий князь Иоанн Васильевич забрал твои вотчины в государеву казну, посадил везде государевых людей. Так что теперь, боярин Алексей Борисович, у тебя ничего не осталось.

– Но я жив, – заметил Алексей, успокоенный мыслью, что настоящий боярин Касмаев не возникнет со своей боярыней Марьей. С другой стороны, он сообразил, что завис здесь сейчас в воздухе. Вроде бы боярин, но уже без вотчин, холопов и смердов. Стало быть, не только нищий, но даже не боярин. Объявленный трупом не может быть боярином.

– Ты жив, боярин Касмаев, – подтвердил боярин Чипков. – Но кому об этом известно? Тебе да мне.

– И как теперь быть?

– О том и речь.

Неожиданно для себя Алексей обнаружил, что он заволновался, будто это коснулось его судьбы лично. Впрочем, видимо, так оно и было. Ведь здесь его роль определилась изначально, никакой другой роли нет. Хорошо, хоть такая роль появилась, а то вообще непонятно, как бы он с Марией материализовался. Но говорить о материализации в сложившихся обстоятельствах так же бессмысленно, как было бы бессмысленно, появись они никем и ниоткуда.