– Не признал, боярин Пётр Владимирович? Как видишь, обобрали ливонцы чуть не до исподнего! Свое ливонское нацепили на нас, чтоб народ пугать.

Брови Чипкова сошлись к переносице, глянул на Марию он с некоторым изумлением. Она почувствовала, что влезла поперек батьки в пекло. Видно, ей сейчас стоило помолчать, пока не перекинутся своими приветствиями бояре и сами не заговорят с боярыней. Но дело сделано, слова вылетели – не вернешь. Мария чуть отступила за спину мужа. Боярин Пётр Владимирович качнулся вперед и наконец выпустил из горла:

– Как добрался, боярин Алексей Борисович? – Голос был басовитый, слова говорил тяжеловесно, как будто на вес каждое слово взвешивал.

Алексею в этот момент ударило в голову, что он не знал, как надо или как должен разговаривать с Чипковым. Пришлось положиться на интуицию, хотя она в данную минуту мало чем могла помочь. И тем не менее другого ничего не было. Всякое несоответствие придется списывать на долгий ливонский полон. В ответ Алексей тоже нахмурился и постарался придать своему голосу надлежащий вес. Как-никак, тут он тоже боярин, а стало быть, чувствовать себя должен на одной ноге с боярином Чипковым:

– Не спрашивай, боярин Пётр Владимирович, много нынче ватажников по лесам развелось. Не отправил бы ты Косого встречать меня, то, может, и не добрался бы.

Неожиданно для Алексея боярин Чипков улыбнулся и распахнул руки:

– Ну, коль все складно получилось, проходи, боярин Касмаев. И давай-ка посмотрим, не уменьшился ль ты в плечах, не потерял ли силушку после долгих твоих мытарств. И ты, боярыня Марья Филипповна, поднимайся на крыльцо, не стой там сирой. А ведь тут чего только не пришлось наслушаться о тебе, боярин. Слух прошел, что нет тебя больше в живых, что бежать ты намерился из полона, но настигли тебя и убили в схватке жестокой.

Ступив на крыльцо, Алексей стал неторопливо, с видимым достоинством подниматься по ступеням:

– Как видишь, боярин, живой я.

За ним медленно поднималась Мария. Боярин Пётр Владимирович развернулся боком к двери:

– Что живой – вижу. Ты нам здесь живой нужен. Проходи в палаты, там и поговорим. Много есть о чем поговорить у нас. Но сначала помоют вас да приоденут в человеческий вид, а то ливонцы не дюже расстарались для вас. Жадный народишка, падкий на чужое. Даже вашу ношеную одежонку, и ту прибрали к рукам. А ты, боярин, я смотрю, не измельчал, нет, как был крепок в плечах, так остался. Какую одежку на тебя ни примерь, силушка все та же! Хотя живот-то спал, заметно спал. Не кормили ливонцы, голодом морили, поди. Скупые людишки. Да и ты, боярыня, прежде посправней была, а ныне чуть осунулась, весом полегчала, но краса, все та же краса. – Показал на дверь. – Проходите.

Слегка пригнувшись, они прошли в двери, за которыми внутри было много места, а по углам висели образа. Тут их встретила боярыня Чипкова Анастасия Михайловна с дворовой челядью из холопов. Алексея подхватили мужчины, повели с собой. Марию взяла под руку Анастасия Михайловна и в окружении молодиц увела в другую дверь. Помыли, переодели. Выйдя после этого посвежевшими и приодетыми в боярские наряды, они были препровождены в трапезную, где обнаружили большой стол, накрытый разными яствами. Многие были в новинку, и Алексей с Марией изредка переглядывались, взорами спрашивая, что это. Впрочем, удивляться не успевали, ибо холопы, суетившиеся вокруг, мгновенно улавливали их движения и меняли перед ними блюда. После застолья боярин Чипков увел Алексея в другие покои. Уединился с ним. Мария осталась с Анастасией Михайловной в окружении молодиц. От нее полились расспросы про ливонский полон, и Марии пришлось на ходу выкручиваться, придумывая ответы. Пётр Владимирович в других покоях усадил Алексея на короткую, застланную мехом скамью у окна, сам сел напротив, слова потекли тяжеловесно и густо: