– Когда ты в последний раз ела? – прохрипел он.

Я немного разозлилась.

– Знаешь, вы тут все такие зануды! Пока тебя не было, твои слуги только и делали, что следили, как бы я пожрать не пропустила да поспать вовремя легла. Растите свинью на убой, так делайте это не так откровенно!

Уголки его губ тронула легкая улыбка, он был еще слишком слаб. Оно и к лучшему, меньше будет сопротивляться! Усадив его, наконец, я взяла со стола термос. Бульон внутри был еще теплым.

– Открывай ротик, – пробормотала я, поднося к его рту первую ложку. – Вот так, молодец, ложечку за первую жену, ложечку за вторую… ммм… а теперь за последнюю. Или суеверно предпочтешь назвать меня крайней?

Мой воин послушно слопал все, что я ему предложила. А какой, собственно, у него был выбор? Я снова уложила его, еще более окрепшего, взяла за руку и стала уговаривать поспать. Сопротивляться он был не в силах, веки явно были тяжелее, поэтому мужчина просто закрыл глаза и снова отключился, а я в очередной раз осталась в неудобной позе подле него. И… тоже снова вырубилась.

– Такое ощущение, что сплю я, а восстанавливаешься ты, – пробормотала я, когда ситуация с пробуждением повторилась, и меня снова разбудили его руки, перебирающие мои волосы.

Теперь кожа моего волшебника выглядела почти здоровой, движения стали уверенными, и он вполне мог делать несложные действия и менять положение в кровати.

– Уходи! – приказал он.

– О, сопротивляешься, – бодро сказала я. – Значит выздоравливаешь!

– Просто! Уйди! Отсюда! – отчеканил он каждое слово настолько четко, насколько позволяло ему ослабленное положение.

Он не шутил, выдворял меня словно нашкодившую суку, несмотря на все мои потуги бескорыстно позаботиться и вдохнуть жизнь в его бездыханное тело.

– Слушай, твою позицию я уже поняла. Великий и ужасный волшебник, которого все должны уважать из страха, вдруг сдулся и лежит без сил в своей кроватке. Как же так, домашняя зверушка увидит его таким слабым, а?

Я плевалась словами, откровенно злилась и не могла никак успокоиться. Конечно, я нарушила кучу правил, установленных им же, пренебрегла предупреждением слуг не ходить туда, но ведь мои действия были… от чистого сердца.

– Я давала эту чертову клятву для чего? Чтобы ее не исполнять и сидеть там, пока ты тут подыхаешь?

– Можешь не надеяться, я не помру!

Я сжала кулаки и тяжело вздохнула. Как же с ним сложно! Мое сердце колотилось, разрывалось от страха за его самочувствие, обиды и желания хоть раз поговорить с этим человеком, не поцапавшись.

– Это… от чистого сердца! Пришло время отвечать за свои слова, вот и все!

Он поджал губы и устало закрыл глаза.

– И потом ты готова в подвал?

– Ты этого не сделаешь!

– Какая же ты заноза в заднице!

Я не нашлась, что ответить и просто ушла. Грудь раздавила страшная обида. Столько эмоций я вложила в ожидание его возвращения, столько нервов потратила сидя тут, на террасе, а потом оставила все силы и душу там, в его спальне… Конечно, я не ждала благодарности, но элементарно быть со мной повежливее мог бы… Тем более, после того как ласково и нежно он со мной обращался… я надеялась, что… что-то изменилось.

–Это ты заноза в заднице, – пробормотала я и попросила у Веры сделать мне бутерброд с чаем.

По мере того, как к Хозяину возвращались силы, мой аппетит просыпался после нервной встряски, и я готова была съесть слона, если честно. К тому же, перестав беспокоиться о состоянии Белояра, я позволила накатившим чувствам одолеть меня. Обида… какое странное и знакомое каждому чувство. Оно, словно тлеющий уголек, прожигает тебя изнутри, и не дай Бог, подует ветерок, все снова вспыхнет, поглотив тебя. Съест без остатка, разрушит как гниль старое трухлявое дерево…