– Как тихо ты вошел, я даже не заметил. – Голос звонко отразился от стен и затерялся под крышей церкви.

Николас промолчал.

– Давно ты здесь? – Стоя по правое плечо от него, спросил пастор.

Николас спустя несколько секунд бросил испытующий взгляд на священника и повернулся обратно к распятью.

– Что ж, не буду мешать твоей молитве, – обронил Уолтон и прошел мимо него.

– Святой отец, – уверенно и спокойно прозвучало за его спиной, Уолтон остановился, – в какой момент человека можно считать убийцей? Когда он задумал деяние или когда уже совершил его?

Священник, стоя перед распятьем, медленно повернул голову в сторону парня.

– Убийство может быть совершенно по неосторожности…

– Ответьте прямо, – перебил Николас, не желая тратить время на пустую болтовню.

Священник повернулся к нему.

– Убийца – это человек, который позволяет себе брать ответственность за то, что находится под властью Всевышнего, оспаривая Его решение.

– То есть убийство начинается с мысли? – Николас указал пальцем на свой правый висок.

Уолтон ничего не ответил. Его глаза стали внимательнее, и он уверенно смотрел в лицо Николаса.

– А как Всевышний карает убийц? – Николас слегка сузил веки.

– Откуда нам знать, может, воля убийцы была вовсе и не его воля? – Священник направил на Николаса взгляд поверх очков.

– Чья же тогда?

– Не нам решать, когда для человека будет пробит последний час и его миссия на этой земле будет завершена.

– Разве у моего отца была какая-то миссия? – В тоне Николаса проступало озлобленное возражение.

– Николас, дьявол испытывает тебя, подселяя в твой разум мысль о таком страшном деянии. Не вздумай поддаваться ему.

– Вы хотите сказать, что дьявол подталкивает меня на убийство его самого!? – Голос повысился еще на тон.

– Сын…

– Не называй меня так! – Взорвался Николас, подскочив на ноги, – только один человек остался на этой земле, имеющий право ко мне так обращаться, и это точно не ты!

– Месть не избавит тебя от страданий и не вернет отца. Познав это после содеянного, ты будешь страдать еще и том, что взял на себя такой грех!

– Не мне вам рассказывать о том, что Его пути неисповедимы.

Николас быстро развернулся и покинул церковь широким и торопливым шагом. Его шерстяная накидка развевалась за спиной. Священник опустил взгляд и неодобрительно покачал головой. Входная дверь закрылась с грохотом, распугав голубей на крыше. Хлопки крыльев прозвучали под куполом церкви. Десятки огоньков церковных свечей синхронно качнулись и замерли, изредка потрескивая. За дверями он столкнулся с Агнессой. Ее лицо трепетало, словно она этим утром узнала о его тайной смертельной болезни. Она смотрела на Николаса, но Николаса больше не было. Было ледяное лицо, которое глядело сквозь нее, взглядом от которого образуется корка льда в лужах.

– Николас, – прошептала она.

Она осторожно обняла его, но ответного жеста не последовало.

– Николас, мне так жаль, прими мои соболезнования. – Прозвучало возле его левого уха.

– Хорошо. – обронил он.

Он ответил: «Хорошо», но она отчетливо услышала: «Мне плевать». Она отпрянула от него и всмотрелась в его лицо. Она не узнавала его, вот вроде он перед ней, но это не он. Скорее это идеальный двойник, но не Николас.

– Мне надо идти, извини, – произнес он и отстранился от нее.

Агнесса потерялась в своих чувствах, ей стало обидно из-за его холодности, но его ведь можно понять. У него столько горя в жизни! «Но почему он не проживает его и не дает мне помочь ему заполнить эту пустоту?» – подумала Агнесса. Она проводила его взглядом, вытерла слезы и толкнула дверь церкви.

К полудню проливной дождь накрыл деревню. Десятки вьющихся струек дыма вытянулись в темно-синее небо. От тяжелых дождевых капель в лужах образовывались пузыри, обещая обильные осадки. Было безветренно, и некоторые из мужчин сидели на верандах своих домов. Они курили трубки и смиренно наблюдали за улицами деревни. Собаки лежали у хозяйских ног, положив свои морды на пол. Женщины торопливо снимали с веревок постиранное белье и, запинаясь о бегающих под ногами детей, бежали с тазиками домой. Уильям закурил трубку. Пес заскулил у него в ногах, и он успокоил его ласковым словом, потеребив за ухом. Медленно потягивая трубку, он всматривался в окно дома Ведьмы. Уильям словно под гипнозом не сводил с него взгляд и время от времени подносил трубку к губам. Он внимательно всмотрелся в разбитое Вальтером окно. Через него была видна комната, окно которой выходило на окраину деревни. В течение нескольких минут он фокусировал свой взгляд на этом окне. На мгновенье ему показалось, что он покинул свое кресло на веранде и приблизился к дому. Шум дождя пропал из его сознания, словно он нырнул под воду. Противный фоновой звук зазвучал в его мозгу, и в окне дома ведьмы резко прошмыгнул темный силуэт. Уильям дернулся на своем кресле, отчего пес в его ногах подскочил.