– Ваши дети подозреваются в одержимости, и мы не можем рисковать спокойствием нашего общества. С этой минуты вы лишаетесь всех прав в этом поселении. У вас есть время, чтобы убраться отсюда с глаз долой до наступления темноты.

Эти слова были произнесены тоном человека, не желающего впустую тратить время. У Редклиффа был вид мужа, внезапно застигнутого женой в публичном доме.

– За что!? – Протянул он.

Клинтон наградил его долгим и пронизывающим взглядом, после холодно ответил:

– За близкую связь с ведьмой.

На опухшей физиономии Редклиффа застыло недоумение. Вернон, не поднимая взгляда, покорно повернулся и покинул церковь. Редклифф поторопился следом.

– Вернон, старина, ты же не веришь в эту чепуху? – Шагая следом за ним, спросил Редклифф.

Вернон остановился как вкопанный и резко повернулся назад.

– Ты гребанный ублюдок! – Он схватил его за грудки и подтащил к себе, уперевшись в его противную рожу ненавистным взглядом. – Ты хоть понимаешь, что ты и твоё невоспитанное отродье натворили!?

Жители деревни уставили свои взгляды на происходящее.

– Эти тупицы не ведают, что творят! Какая еще ведьма? Да это самая обычная сумасшедшая…

Он не успел договорить, как Вернон швырнул его в грязь.

– Это ты сейчас описал свой собственный портрет!

Он выразительно плюнул в грязь рядом с противником и уверенным шагами направился к своему дому.

– Чего уставились!? – Выпалил Редклифф, валяясь в грязи. – Безмозглое стадо, – тихо проворчал он, поднимаясь на ноги.

Вернон залетел в дом с таким бешенством в глазах, что даже его бесчувственная жена вмиг обрела ощущение страха.

– Где она!? – Выкрикнул он.

Эвелин лежала в своей постели. Она не спала всю ночь, и после его выкрика из ее глаз потекли слезы.

– Что случилось!? Вернон! Что происходит? – Лепетала Гвеннет.

Вернон объяснился, подбирая самые снисходительные слова, но тем не менее, супруга, судя по ее выражению лица, отреклась от своего бога, обратившись в самого дьявола во плоти. Она влетела в комнату Эвелин и отвесила ей громкую пощечину.

– Ждешь, когда я подставлю другую щеку? – Почти не разжимая рта, произнесла Эвелин.

Черилин и Гильберт в панике выбежали на кухню к отцу, повторяя раз за разом один и тот же вопрос. Вернон стоял, зажмурив глаза. Двумя пальцами он сжимал переносицу, подобно человеку, терпящему тяжелую форму мигрени. Гвеннет вернулась к мужу с таким выражением лица, будто только что подтвердилось то самое, о чем она твердила уже много лет, но никто ее не слушал.

– Нам до темноты нужно собрать все вещи и покинуть поселение. – Распорядился Вернон.

Эвелин стояла в своей комнате, слезы катились по ее щекам. Отец встретился с ней взглядом, в котором он прочел вопрос: «Неужели ты и правда так обо мне думаешь?». В отдаленных уголках отцовского сердца что-то екнуло, но все чувства были подавлены гневом. Он отвел свой взгляд и удалился в родительскую комнату.

Редклифф первым делом забежал в сарай. Он суетливо разбирал винокурню по запчастям, складывая их в телегу. Его торопливость напоминала спешку ученого, спасающего свои труды во время пожара в лаборатории.

– Редклифф, милый, что происходит? – Тоном материнской заботы произнесла Клэр.

Он повернулся к ней, взял ее за плечо и ответил:

– Собирай все вещи, живо. Нас изгоняют из деревни. – Он произнес это, как приказ посреди поля боя.

– За что? – В туманном недоумении спросила она.

– Этот ублюдок Вернон! Его дочурка затащила нашего Эдвина в дом ведьмы, теперь все как один считают, что мы одержимые! – На последних словах он постучал себя по лбу, выражая этим жестом бескрайнюю тупость всех поселенцев.