Но – увы. Ему не суждено было дождаться команды «Огонь!» Вместо нее в эфире прозвучал испуганный возглас: «Смотрите!» А дальше – абсолютно правильное танковое целеуказание.

Случилось то, чего так опасался лейтенант – ненавистные призраки снова появились. Они вышли из незаметно наползшего тумана и, сопровождаемые его колеблющейся завесой, медленно двинулись по дорожкам вдоль линии танков. Десятки глаз припали к стеклам оптики, со страхом рассматривая потусторонних пришельцев, и десятки глоток непроизвольно задержали дыхание… Это снова была Сильфия, сопровождаемая двумя кавалерами. Но теперь ее платье, поразившее до этого Жормона своим великолепием, было безжалостно разорвано и смято. Призрачная девушка стыдливо пыталась закрыть развевающимися лоскутами восхитительные линии и округлости своего тела. Но, несмотря на всю ее женственную прелесть, от всей группы веяло таким ужасом, что казалось сама смерть пришла к ним в стыдливо-прекрасном обличье.

Очень скоро Жормон догадался, что призраки хотят видеть его. Он уже поменялся местами с Эндрю, что бы самому пострелять из пушки, и сейчас видел, что загробное трио обращается к люку, под которым съежился перепуганный мускулистый сержант. Весь батальон, оцепенев, смотрел на ожившую легенду. Тем временем двойник открыл клин затвора пушки, извлек снаряд и уложил его на пол. Мишель уже доверял этому существу, поэтому не вмешался. Пушка опустилась прямо к голове Сильфии.

– Я слушаю тебя! – отрывисто сказал он в ствол.

– Ты боишься? – прозвучало оттуда.

– Ты знаешь мой ответ.

Сильфия помолчала.

– Посмотри на меня еще раз. Видишь ли ты меня?

– Вижу.

– Неужели я не кажусь тебе обворожительной, прелестной и желанной?

– Первый раз ты понравилась мне больше.

Мертвая фаворитка тотчас же приняла прежний облик. Даже стала еще прекраснее. Теперь волосы ее были убраны в высокую прическу, украшенную жемчугом и изумрудами.

– Ты прелестна!!! – не выдержал двойник.

Взгляд Сильфии моментально вспыхнул огнем:

– Выйди ко мне, милый. Поцелуй меня, и я буду твоей!

При последних словах молния сверкнула в черных глазах утопленницы.

– Нет уж! Благодарю покорно. Нам и отсюда все хорошо видно! – насмешливо ответило существо.

– Иди сюда, трус!!! – пришла в ярость фаворитка. – Проклятый де Тампль, ты тоже смеешься надо мной! Но – нет… Я выпью кровь этих людей, я сделаю всех своими солдатами и покорю мир – но ты будешь моим. Ничто не может спасти тебя. Никто не смеет смеяться над чувствами Сильфии Аштаротской!

Не успел Мишель ответить, как маркиз засунул свою руку в пушку, и лейтенант с ужасом услышал, как она быстро приближается по стволу. Он захлопнул тяжелый клин, и сразу же рука де Тодеса заскреблась о его гладкую стенку. Мишель с силой нажал педаль выстрела, острый боек вместо капсюля снаряда впился в кисть мертвеца.

Призрак закричал и выдернул из пушки окровавленную семиметровую руку. Пока он по-собачьи зализывал рану, конечность приняла нормальные размеры.

– Смотри, малодушный! – снова прозвучал голос фаворитки. – Все готово к нашей свадьбе. Свита несет приданное, дорогу посыпают розами… С тобой, а не с ничтожным Людовиком пойду я под венец!

Туман уже окутал весь танкодром, и из него выходили все новые и новые существа. Они несли мертвых детей с прокушенными шеями и вырванными сердцами, драгоценности времен Людовика XV и ордена германского Вермахта. Красивые, но обезображенные сабельными ударами, девушки из свиты фаворитки разбрасывали по изрытым танковыми гусеницами дорожкам маленькие детские сердца, которые языки адского пламени тут же превращали в яркие алые розы.