– Как же нет, милый! Ты любуешься моей грудью, моим станом, моей…

– Да нет же! – заорал Жормон. – Это не я, а он!!!

Призраки снова остановились.

– Кто «он»? – спросила Сильфия, и мурашки побежали по коже Мишеля.

– Тот, кто внутри меня! Я вообще не переношу мертвецов!

– Разве я мертва? – казалось, утопленница забавляется терзаниями лейтенанта. – Посмотри, как полна и упруга моя грудь…

А существо действительно не отводило от нее взгляда. Хотя больше любовалось формой, чем думало об упругости.

– Как свежи мои страстные уста! – Сильфия приближалась и стояла уже у лобового листа брони. Утопленники плотным кольцом окружили «Леклерк». А экипаж Мишеля как завороженный смотрел в оптику. Видя, что спасения нет, Жормон попытался «выключиться», полностью отдать свое тело существу, один раз уже остановившему призраков. И почувствовал его благодарность:

– Остановись, несчастная, – неожиданно заговорил лейтенант участливым и грустным голосом. Сильфия тотчас остановилась.

– Ты даже не можешь представить, как мне жаль тебя, – продолжал он, и Мишель чувствовал, что существо говорит искренне. – Ты была столь своеобразна и неповторима, что заслуживала большей участи, чем просто поклонение твоему телу.

– Тебе не нравится мое тело? – еле выдохнула Сильфия.

– Да нет же, оно, как и все остальное… неповторимо.

– Если бы ты сказал «прекрасно», я бы тебя убила, – простодушно признался призрак.

– Спасибо. Мне очень приятна твоя откровенность.

– А мне – твои слова…

– Я не скажу тебе самого главного.

– Почему?! – непередаваемое отчаяние прозвучало в голосе утопленницы.

– Это значит – отдать себя в твою власть.

– Но почему?! Я столько ждала тебя, столько верила и надеялась, что ты придешь… Я…

– Не говори этого!!!

– Почему? – еле слышно произнесла Сильфия.

– Ты мечтала о королевстве, а не обо мне. Не я был тебе нужен, а Людовик.

– Неправда! Конечно, я хотела жить как королева. И черная магия богини Аштарот открыла мне путь к богатству и славе…

– И к смерти.

– Но я жива!

– Это не жизнь.

– Не говори так! Ты не любишь меня!!!

Неожиданно Мишель оказался внутри своего тела, споро задраивающего люк. По броне со всех сторон стучали утопленники, а его танкисты с перекошенными от страха лицами безумно цеплялись за рукояти приборов.

– Задняя!!! – заорало существо по переговорному устройству, и механик, воткнув заднюю передачу, тронулся с места.

– Разворот – и жми!!!

«Он не хочет раздавить Сильфию!» – догадался Жормон.

– Помотай башней! – приказало существо Эндрю, но видя его непонимающие глаза, само перекинуло пушку с борта на борт, в мгновение ока сбросив этой импровизированной двухтонной дубиной всех налипших на танк покойников.

– А я и не знал, что нашей пушкой можно так драться! – искренне изумился Мишель.

– Теперь будешь знать! – зло ответило существо и затаилось, разрешая Жормону снова повелевать своим телом.

– А что же мне сказать «комбату?» – спросил его лейтенант.

– Так и скажи – в поле никого, кроме утопленников нет. Можно стрелять… Вместо «утопленников», можешь сказать «призраков», – немного помолчав, добавило оно.

«Леклерк», почти вырывая фрикционы на поворотах, мчался на исходный огневой рубеж батальона.

Все-таки решено было стрелять. Потому что штабисты в Париже наверняка не поняли бы слов «утопленники» и «призраки». А здесь, к тому же, оставался шанс накрыть эти существа артиллерийским огнем. Что добавляло даже толику охотничьего азарта в плановое мероприятие.

Сердце Жормона бешено стучало. Его двойник жаждал пушечной стрельбы и уже не раз жадно поглядывал на полный боекомплект. Почему-то он по-доброму завидовал Мишелю, имевшему возможность часто стрелять боевыми снарядами.