— Тебе не жарко в этом плаще?

— Нет, — поспешно ответила я. — Я привыкла. Мне удобно.

Снять капюшон означало показать всем шрам. Я бы снова стала посмешищем. Меня бы снова начали называть чудовищем. Конечно, я понимала, что вечно ходить в плаще не получится. Но мне хотелось оттянуть неприятный момент как можно дольше.

— Вот как. Понимаю. В конце концов, в этой стране сейчас начало осени, — Леонель поднял взгляд на краснеющие листья клена. — Красиво.

Я проследила за его взглядом. И, правда, красиво. Через красную листву пробивались желтые лучи солнца. Они уже почти не грели, но сверка по-прежнему ярко, словно все еще надеясь вернуть лето.

— А вашей стране сейчас не осень? — спросила я, все еще не отрывая взгляда от кроны.

— В нашей стране всегда лето. Там много фруктов и цветов. Красивые водопады и дикие животные. Частые дожди и сильные ветра. Я уверен, тебе понравится там, когда ты увидишь эту красоту своими глазами.

Я не ответила, чувствуя небывалое волнение из-за того, что мужчина так четко и непреклонно выделил слово «нашей». Будто он уже признал меня своей женой. Но этого не могло быть. У нас даже не было первой брачной ночи. А еще... еще он видел мое лицо. И скорее всего, он слышал о том, что обо мне говорили во дворце. Поэтому я уверена, что он не мог серьезно считать меня той, кто справиться с ролью королевы.

Прошло примерно полчаса, прежде чем я, Леонель, Фарид и еще пара солдат, направились по главной дроге в сторону города. Он был совсем недалеко, и его окружала широкая стена из красного камня. В моей стране так устроен каждый город. Я читала, что это помогало защитить жителей в случае нападения. Но сейчас меня волновала совсем не история.

Я с волнением наблюдала за тем, как приближались главные городские ворота. К ним была очередь из больших телег, заваленных кучей товара. Пешие люди шли другой дорогой, и очереди почти не было. Нас даже не досматривали, лишь бросили презрительный взгляд на всех, у кого была темная кожа.

Я непроизвольно натянула капюшон и опустила голову. Мне не хотелось привлекать внимания. А я была уверена, что если мой шрам заметят, то сразу поймут, что я проклятая принцесса. Та самая, из дворца. Та самая, что пытает людей, насылает проклятия и приносит разрушения.

А еще мне было обидно, что моего мужа и его подчиненных судят только по цвету кожи и глаз. И вообще, как они смеют себя так вести, когда Леонель, по сути, является их правителем?!

Но эти мысли быстро вылетели из моей головы, когда меня окружил шум городских улиц.

***

Леон с легкой полуулыбкой наблюдал за тем, как Розалина, забыв о капюшоне, во все глаза рассматривает прилавки. Еще полчаса назад он готов был вернуться во дворец и уничтожить всю королевскую семью, а сейчас не может скрыть улыбки, наблюдая за девушкой, которая, кажется, впервые оказалась на городском базаре.

О ее положении во дворце Леон догадывался. Еще с того момента, как она вошла в тот злополучный зал в своем белом платье. Ее лицо и руки подтверждали его теорию. Но он не мог сейчас вернуться и уничтожить всех, кто был в этом виноват. Сейчас он мог лишь наблюдать и помогать.

Почему он вообще злиться из-за этого? Все просто. Розалина напоминала ему мать. Не внешность и не характером, нет. Мать была в своей семье в точно таком же положении.

Розалина засмотрелась на подвеску из янтаря. Леон тут же дал команду Фариду, чтобы ее купили. Подвеска была простенькой. Капелька, внутри которой небольшая ромашка. Это была дешевая безделушка. Леон мысленно пообещал себе, что как только он пересечет границу своей страны, сразу подарит девушке много золота, изумрудов, сапфиров и рубинов. Все, чего только душа пожелает.