— Хочу очутиться в сказке!

Но не выдерживаю и в конце хихикаю. Ну что за абсу…

…Пол разверзается, утягивая меня в громадную воронку.

— Кир! Кир! — в панике ору я и тяну к нему руки.

— Держись, коть! Я не оставлю тебя!

Он тоже прыгает в воронку. И нас крутит, вертит, ударяет друг об друга и разбрасывает по сторонам. Все попытки дотянуться оказываются бессмысленными. Кажется, я реву в голос и охрипла от собственных криков. Кирилл — когда я последний раз вижу его лицо — выглядит испуганным и виноватым.

Нас растаскивает ещё дальше.

Я ухаю в настоящий смерч, меня выбрасывает в каком-то помещении, я больно ударяюсь головой и проваливаюсь ещё дальше — в абсолютно чёрную бездну, в забытьё…

6. Глава 2. У каждого своя сказка

Прихожу в себя медленно, затылок ломит, на веки словно повесили огромные гири. Но всё-таки удаётся кое-как разлепить глаза. Правда, сразу же зажмуриваюсь вновь. Свет… Он косо бьёт из окна под потолком.

Под потолком? Но в моём доме нет таких окон!

Уговариваю себя встать и оглядеться.

Когда белое пятно перед глазами, наконец, рассеивается, взгляд упирается в неоштукатуренную каменную кладку. Скольжу по ней взглядом вверх, туда, к окну под потолком. Комната кверху чуть сужается. Или у меня до сих пор всё плывёт?

Что за чёрт? Такое впечатление, будто я в какой-то чёртовой башне!

Кир, какую хрень ты мне подарил? Где я?

Держась за грубый тёмный камень стены, кое-как встаю. Да уж. Если это шутка, то явно неудачная, Кир.

Комната небольшая.

Львиную долю пространства часть занимает кровать, с которой я сейчас и сползаю. В углу — грубо сколоченные стол и табурет. В другом — средства гигиены: кувшин, медный таз и, видимо, ночной горшок. Рядом бочка с водой. Видимо, сразу для всех нужд.

На тумбочке возле кровати странный предмет. Похожий на уменьшенную копию летающей тарелки. Подхожу ближе. Замечаю на верхней крышке (или что у него там?) прорези, напоминающие на остриё копья. Тихонько стучу по непонятной штуковине. Она отзывается тонким приятным звуком. Нечто среднее между «музыкой ветра», поющей чащей и металлофоном.

Кир учёл даже мою любовь к удивительным музыкальным инструментам. Это мило. Или это не Кир?

По стенам — полки. На них сложено аккуратными стопками постельное бельё, вещи и стоят книги. Очень много книг. Словно владелец комнаты ограбил библиотеку. Судя по корешкам, инкрустированным золотом, по надписям готическими шрифтами — фонд редкой книги.

Книги я тоже люблю.

Но сейчас мне куда интереснее был бы другой предмет. Зеркало. Обычное, мать его, зеркало!

Но зеркала нет.

А я чувствую себя как-то странно. Голову оттягивает назад. Только сейчас обращаю внимание на свою шевелюру. Невозможно длинная! До пяток.

Помню, в детстве я всё время хотела стать настоящей принцессой. И почему-то думала, что у меня обязательно будут волосы до пола. Мне тогда казалось, что это невероятно красиво: идёшь, а за тобой — шлейфом — волосы.

Вот уж воистину — бойтесь своих желаний.

Заодно обращаю внимание и на одежду. Вместо дизайнерского платья — рубище из грубой ткани.

И что-то тонко звенит. Так, какие у нас ещё сюрпризы? Приподымаю замусоленный подол. Цепь? Серьёзно?

Да что за хрень!

— Кир! — ору я и сжимаю кулаки. — Кир, гад! Ну, погоди! Я выберусь отсюда! И надеру тебе зад! Заставлю сожрать твою дурацкую горошину! Это уже не смешно!

Мне никто не отвечает.

И двери в комнате нет.

Только окошко под потолком, откуда льётся слабый свет.

Я что и вправду попала в сказку? В фигову Рапунцель?!

Узнать бы, как я вообще выгляжу. О, точно! У нас нет зеркала, но есть бочка с водой. То есть, по сути, первобытный предмет для смотрения на свою красоту. Наклоняюсь с опаской, ожидая увидеть всё, что угодно. Но в отражении я как я, обычная. Разве что более осунувшаяся и с тёмными кругами под глазами. Но это терпимо, хорошо, хоть какая-нибудь бородавка внезапно не выросла.