Она приближает экран к носу, но на самом деле узнать, как мужчина это всё подделал, не хочется.

Может, это какая-то копия банковского приложения, подставная?

Очевидно же, что он не отправлял этих баснословных и столь необходимых ей денег. Такие переводы не происходят за минуту, и банк уж точно не пропустит подобную сумму на карту Нади Метлицкой, что два года тому назад переехала из Первомайска в столицу и до сих пор снимает комнату в коммуне.

Честно говоря, девушка разделась бы перед этим мистером Дьяволом и бесплатно.

— Держите, — всовывает она телефон с включённым фонариком в гигантскую пятерню, — и светите.

Сначала стягивает вниз плечики и бретельки лифчика, затем спихивает платье ниже до живота, и остаётся лишь побороть размах бёдер.

Она выдыхает урывками, а соски на отяжелевшей груди ловят ток прямо из воздуха. К горлу подступает нервозная тошнота от осознания, насколько приятным ощущается столь острое возбуждение.

Везувий, видимо, хочет смотреть, только когда Надя уже полностью разденется, поэтому свет фонаря упирается в пол между ними.

Надя смотрит в его руку, удерживающую телефон опущенным, как зачарованная.

Платье падает к стопам, как и колготки.

Надя не знает, что делать с руками, поэтому пристраивает волосы на плечах. Кончики касаются ноющих сосков и частично закрывают грудь, и она надеется, что это… ничего страшного?

Она ведь почти что голая.

— Немного… холодно, — едва ли не извиняющимся тоном говорит она и ненавидит себя за нервный смешок, что прорывается изо рта следом.

Везувий молчит, и его рука не двигается.

Их разделяет кружок флуоресцентного света фонаря.

— Вы будете смотреть? — почти что заикается Надя.

Она не собирается злиться, но сначала он облапошил её и солгал, что отправил тыщи долларов, а теперь даже глядеть не хочет.

Ещё пара мгновений, и она бросится натягивать всё обратно.

Рука Везувия чуть сгибается, и Надя утопает в эхе собственного вздоха, наполняющем подсобку словно туманом.

Лучи фонаря теперь направлены на кипу одежды у её ног.

Везувий делает шаг по направлению к девушке, и между ними, должно быть, ничего не остаётся.

Её кожа чувствует его дыхание, так как отзывается на близость мурашками.

— Положи руку на горло, — неожиданно тихим голосом приказывает Везувий.

Когда Надя протягивает ладонь, пытаясь нащупать его шею, он заходится таким взбудораженным и судорожным выдохом, что она едва удерживается на ногах.

— Своё горло, не моё, — объясняет мужчина севшим голосом, но уже поздно.

Неуверенной лаской её пальцы скользят по щетинистому изгибу и спускаются к выпуклости кадыка. Кажется, Везувий делает ещё один мелкий шаг вперед, но дальше остаётся только врезаться прямо в её обнажённое тело.

Надя издаёт задушенное мычание, когда его цепкие пальцы перехватывают её за кисть и отлепляют ладонь от разгорячённой поверхности кожи на его шее.

Он прикладывает тонкую ладонь к её горлу, чтобы, наконец-то, получилось, как он изначально и просил.

И резко наклоняется, впиваясь засосом в мякоть её руки прямо у запястья.

Он целует её там так старательно, увлечённо и отчаянно, что Наде чудится, будто мгла в подсобке светлеет, но ей-то всё равно ничего не видно.

Его слюна стекает по её ладони.

Он заговаривает, когда прикусывает засос напоследок:

— Кое-что на память обо мне, Помпон.

Везувий покидает подсобку так стремительно, что голая Надя не успевает и рта раскрыть. В её второй руке светится экран телефона, который Везувий успел туда всунуть перед тем, как решительно развернуться спиной и уйти.

5. Глава 4 НАДЯ

Надя Метлицкая никогда не мечтала покорить столицу, потому что она и так себя считала значимой персоной. Без престижной работы, красочных фото в популярных гео-тегах Инсты, обуви из натуральной кожи или качественной копии сумки