Положение пленников осложнялось еще и тем, что в те дни установилась страшная жара. Настоящее пекло низвергалось с неба с солнечными лучами. Тучи мошкары облепляли пленников в тропических чащах. В таких условиях связанные веревкой за шеи и вереницей бредущие сквозь леса измученные, голодные люди постепенно превращались в бессловесный скот. Вскоре все они (кто не был съеден) умерли от болезней и крайнего истощения. Болюхину повезло, в одной из деревень его купили. Произошло это так.

Партизаны кочевали по дружественно настроенным деревням, не задерживаясь в каждой более суток. Однако в какой-то момент они оказались совершенно без воды. Все запасы подошли к концу. Деревня, к которой они шли полдня, оказалась вымершей, поскольку днем ранее подверглась нападению правительственных войск. К следующей деревне добрались только к вечеру, но и там отряду удалось разжиться только парой фляг затхлой воды – не помогла даже угроза оружием: это была большая деревня охотников, и в ответ на огонь двух десятков «калашей» последовала бы туча копий и дождь стрел. Однако вождь сказал, что на завтра они пригласили ньянгу, колдуна – вызвать долгожданный дождь. Командир отряда, который учился вначале в христианской миссии, а затем три года в колледже в Марселе (кстати, это же слово он избрал своим боевым прозвищем), больше привык доверять спутниковым метеопрогнозам, однако не показал своего скепсиса, чтобы не восстановить против себя вождя.

Назавтра к полудню прибыл ньянга: мужчина в львиной маске с длинным шестом в руках, он был разукрашен белыми полосами, которые на его темной коже образовывали рисунок костей скелета. Навстречу высыпало все селение. Колдуна плотно покормили и отвели на возделанное поле, которому больше всего требовался дождь. На край поля вышли несколько человек, вынесли тамтамы. Колдун встал посреди поля и, поглядев в небо, воздел вверх руки.

Вся деревня замерла. Затем колдун взмахнул копьем и тамтамы издали глухой совместный звук. Колдун воздел копье наконечником вниз и сделал движение, словно бы он поражал какое-то наземное существо, вроде змеи или крокодила. Так начался его танец, ритму которого послушно следовали частые удары палок о тамтамы.

Неожиданно Болюхину показалось, что небо над головой колдуна потемнело. Со всех сторон потянули порывы ветра. Затем с наконечника копья словно сорвалась молния и ударила вниз и в сторону. Население деревни разразилось приветственными воплями. С того времени, как колдун начал свой танец, и до того, как на землю упали первые капли дождя, прошло вряд ли более четверти часа: и вот уже стар и млад понеслись выставлять на землю сосуды: бочки, банки, плошки, половинки кокосовых орехов – все, во что можно было набрать хоть каплю воды. А дождь полил сильный – настоящий тропический ливень.

Затем Болюхин видел, как колдун медленно, усталым шагом, покачиваясь, побрел с поля, не обращая внимания на ликующих людей, прыгающих и катающихся в грязи детей, славословящих его стариков и женщин. Он снял маску, струи дождя смыли с него краску, и оказался самым заурядным чернокожим дедом с редкой бороденкой и морщинистым тощим лицом, на котором умом и силой светились большие темные, глубоко запавшие глаза. Эти глаза внимательно и цепко обшаривали проходивших мимо людей, словно впивались в них на мгновение и вновь отпускали. Во всяком случае, Болюхину показалось, что старик не просто посмотрел на него, он как будто внимательно изучал его – редко у кого хватало сил выдержать этот взгляд, не опустив головы. У Болюхина хватило на это сил, хватило и на то, чтобы обменяться с колдуном жестами: Болюхин указал на небо, потом одобрительным жестом выставил большой палец: мол, уважаю, хорошая работа, мастер. Колдун был сначала удивлен этим жестом, внимательно осмотрел его руку, потом сам ее сложил в том же жесте – и вопросительно посмотрел на Болюхина.