Храни тебя Господь, внучек. И пусть Святобор не даст в обиду. Помни: до тридцати трёх всё сделать должен. Времени почти не осталось.

Твоя баба Шура.»

Андрей замер, глядя на письмо, сжимая его в руке, устремив взгляд на мать. – я ни совсем понимаю смысл этого письма…, а ты, что думаешь?

Мама посмотрела на него и ответила,– Жаль, что она сама ничего не рассказала. Может позже поймешь, когда съездишь в Копылово. – Расскажу всё, что знаю сама, – начала она, собираясь с силами, – из рассказов твоего отца, бабушки Тани и Шуры. Когда-то, давным-давно… – она запнулась, взглянула на Андрея, – твой отец говорил о старинном сундуке, который, по его словам, хранит ключи от тайн нашей семьи. В нём, утверждал он, вещи, способные рассказать историю рода и, что самое жуткое, о проклятии, обрывавшем жизни мужчин до тридцати трех лет. – Тогда я отмахнулась от его фантазий, списала на его богатое воображение… но, – она покачала головой, – после его гибели слова, как призраки из прошлого, восстали передо мной, и страх поселился в моём сердце. Она откинулась на спинку стула, закрыв глаза.

Андрей хмурился, силясь уловить ускользающие обрывки воспоминаний.

– Ты помнишь отца? – она посмотрела на Андрея, – Он погиб в тридцать два… И… – она замолчала, – и сын бабы Шуры, умер от лучевой болезни в двадцать восемь, став одним из чернобыльских героев… Словно это… проклятие. – Она замолчала, опустив глаза, стараясь забыть то, что хотелось похоронить в памяти. – И… сундук… – она медленно повернулась к Андрею, – этот старый сундук, о котором говорил отец… он на чердаке старого дома в Копылово. – Она на мгновение опустила голову и, как будто вспомнив что-то важное, поспешила добавить: – И… теперь этот дом твой. – Она посмотрела на Андрея. – Шура завещала его тебе.

Она протянула Андрею сложенное вчетверо завещание. Он взял его, не говоря ни слова.

– Там написано, что ты наследник дома в Копылово, – добавила она.

Слова отца о проклятии, как зловещая тень из прошлого, странный сон, совпадения в судьбах мужчин его рода – зловещие осколки собирались в чудовищную мозаику, которую нужно было разгадать, несмотря не на что.

– Мам… – выдавил он, чувствуя, как сердце сковывает лед. – Расскажи, что еще ты знаешь. О дедушке… Я знаю только, что он и муж бабы Шуры погибли вместе.

Мама подняла старую фотографию, пытаясь вернуться в ушедшие дни. Двое молодых мужчин – дед Слава и дед Максим – обнявшись, точно даря друг другу силу. В их глазах светилась надежда на светлое будущее, уверенность в том, что им подвластно всё. Она провела по их лицам пальцем, казалось, желая навсегда сохранить их в памяти.

– Они были неразлучны с детства, – начала она, и в её голосе послышалась горечь. – Учились вместе, потом поступили в училище, а в Копылово встретили сестёр – Татьяну и Александру. Влюбились и поженились в один день, связанные невидимой нитью судьбы. – Она посмотрела на Андрея. – После свадьбы бабушки и дедушки уехали в Великий Устюг. Потом Шура и Максим перебрались в Красавино, где родился Гриша, чья жизнь оборвалась так рано и трагично. Наши же остались в городе… Долго не было детей, и только через пять лет появился твой отец, наш общий с тобой родной человек, их долгожданный ребенок, явно он был дан им в награду за их настоящую любовь.

– В тысяча девятьсот шестьдесят шестом… – голос матери стих, и она отвела взгляд от фотографии, – из-за ледовых заторов на Сухоне случилось страшное наводнение, унесшее их жизни. Они погибли, спасая людей, как настоящие ангелы-хранители.

Андрей, немного помолчав, снова посмотрел на мать. Он судорожно сжимал и разжимал пальцы.