Одновременно Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 236-ФЗ был урегулирован правовой статус еще одного нового вида некоммерческих унитарных организаций – публично-правовых компаний, о которых подп. 11 п. 3 ст. 50 ГК РФ упомянул в редакции Федерального закона от 5 мая 2014 г. № 99-ФЗ, т. е. ранее, чем о государственных корпорациях. Данное обстоятельство является следствием известных колебаний законодателя, пытавшегося то объединить, то развести понятия «государственная корпорация» и «публично-правовая компания». Первоначальный проект закона о публично-правовых компаниях охватывал этим понятием как госкорпорации и госкомпанию, так и преобразованные в эту организационно-правовую форму акционерные общества со 100 %-ным участием государства[113]. Впоследствии эти виды юридических лиц все же были признаны самостоятельными, однако их различие с позиций гражданского права и в настоящее время остается весьма затруднительным.

Исходя из законодательного определения публично-правовой компании как унитарной некоммерческой организации, созданной Российской Федерацией, наделенной «функциями и полномочиями публично-правового характера» и осуществляющей свою деятельность в интересах государства и общества (п. 1 ст. 2 Федерального закона от 3 июля 2016 г. № 236-ФЗ «О публично-правовых компаниях в Российской Федерации и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»), такая «компания» с позиций гражданского права не только ничем не отличается от госкорпораций, особенно от таких, как обладающие публично-правовыми функциями Росатом и Роскосмос (ср. определение государственной корпорации, закрепленное в абз. 1 п. 1 ст. 7.1 Закона о некоммерческих организациях), но и совпадает по своему правовому статусу с органами государственной власти, наделенными правами юридических лиц – федеральных казенных и бюджетных учреждений (например, министерств и ведомств).

Юридически значимыми особенностями гражданско-правового статуса публично-правовых компаний (в сравнении с госкорпорациями) являются, во-первых, возможность их создания путем реорганизации акционерных обществ, единственным участником которых является Российская Федерация; во-вторых, неограниченная возможность выпуска ими собственных облигаций (что, мягко говоря, необычно для некоммерческих организаций), тогда как из числа госкорпораций такой возможностью обладает лишь Внешэкономбанк. При этом возможность выпуска облигаций впервые была предусмотрена первым вариантом проекта закона о публично-правовых компаниях, предполагавшим поглощение ими госкорпораций (включая изначально обладавший такой возможностью ВЭБ). Сохранение права эмиссии облигаций для публично-правовых компаний можно объяснить лишь возможностью их создания на базе акционерных обществ со 100 %-ным участием государства, которым такое право принадлежало ex officio. Очевидно, что обе названные особенности легко нивелируются в законодательном порядке. В результате остается небесспорной сама целесообразность введения в современное отечественное законодательство по крайней мере одной из двух названных новых разновидностей унитарных некоммерческих организаций, каждая из которых теперь признана самостоятельным видом юридических лиц.

А для чего в российском праве необходимо признавать юридическими лицами хотя бы и публичного, а не частного права органы публичной власти, так и остается непонятным. Ведь для того, чтобы быть субъектами конституционного или административного права, министерство и ведомство, например, отнюдь не нуждаются в обособленном имуществе, которым они могли бы самостоятельно отвечать по своим гражданско-правовым обязательствам. Прямое законодательное признание Верховного Суда РФ юридическим лицом