Как показывает практический опыт, такие особые юридические лица в качестве крайне немногочисленных исключений встречаются почти во всех развитых западноевропейских правопорядках (например, PTT («Почта, телеграф, телефон») в Нидерландах, Национальное общество по складированию радиоактивных отходов (NAGRA) в Швейцарии, Фонд прусского культурного наследия в Германии и т. д.). Такие юридические лица объединяет то, что в большинстве случаев они создаются актами публичной власти на базе государственного (публичного) имущества (хотя и из этого имеются известные, но также немногочисленные исключения) для участия в гражданском обороте с целью выполнения тех или иных публичных (государственных или общественных) задач. Но при этом важно, что общее количество таких юридических лиц sui generis исчисляется единицами, а количество «юридических лиц публичного права» в лучшем случае – сотнями в сравнении с сотнями тысяч и миллионами обычных «юридических лиц частного права».

Вместе с тем наличие практически в любом правопорядке отдельных юридических лиц, которые «не укладываются» ни в один из их привычных видов, автоматически не превращает их в какую-либо разновидность «юридических лиц публичного права» и не делает последнее каким-то «собирательным понятием» (хотя во многих случаях речь идет об организациях, созданных и полностью контролируемых публично-правовыми образованиями). Бесспорной общей чертой правового статуса «юридических лиц публичного права» в зарубежных правопорядках является то, что, с одной стороны, только они при известных условиях вправе претендовать на получение безвозмездных бюджетных субсидий (что полностью исключено для любых частных юридических лиц, включая некоммерческие организации), с другой стороны, государство обычно принимает на себя субсидиарную ответственность по их долгам и не допускает их банкротства (что также невозможно для обычных «юридических лиц частного права»).

С этой точки зрения даже в гипотетически мыслимую в нашем праве категорию «юридические лица публичного права» не смогут попасть ни государственные корпорации, ни даже государственные учреждения, ни тем более государственные и муниципальные унитарные предприятия. Первые прямо признаны частными собственниками своего имущества, что в обычном правопорядке должно было бы исключать их прямое или косвенное бюджетное финансирование и предполагать возможность их банкротства. Публичные учреждения и предприятия в отечественном праве, напротив, не являются собственниками своего имущества, а учреждения и казенные предприятия, подобно госкорпорациям, не могут быть объявлены банкротами, притом что стоящее за ними государство (публично-правовые образования) откровенно стремится уйти от субсидиарной ответственности по их обязательствам (что особенно ясно проявилось в целенаправленной дифференциации статуса учреждений на казенные, бюджетные и автономные, закрепленной в п. 2 ст. 120 ГК в редакции Федерального закона от 8 мая 2010 г. № 83-ФЗ[107]; в настоящее время – п. 1 ст. 123.22 ГК). Поэтому беспредметной следует признать дискуссию, инициированную сторонниками сохранения государственных корпораций как особого вида юридических лиц, с помощью перемены их «вывески» путем объявления их (и некоторых других некоммерческих организаций, в частности, государственных академий наук) «юридическими лицами публичного права»