В результате дискуссий было принято компромиссное решение о сохранении требования о наличии минимального уставного капитала для хозяйственных обществ без увеличения его размера, но с обязательной оплатой его денежными средствами (а не любым имуществом, как это было возможно ранее) и с независимой денежной оценкой неденежного вклада в уставный капитал (п. 1 и 2 ст. 66.2 ГК РФ, введенной Федеральным законом от 5 мая 2014 г. № 99-ФЗ). Этим, казалось бы, приняты минимальные меры против появления «компаний-пустышек» с заведомо недобросовестными целями. Однако одновременно для «упрощения открытия бизнеса» была установлена четырехмесячная «рассрочка» (с момента государственной регистрации) по оплате минимального уставного капитала обществе с ограниченной ответственностью[79]. Она означает возможность создания хозяйственного общества вообще без внесения какого-либо имущества в его уставный капитал, ибо минимальный денежный взнос в 10 тыс. руб. может быть фактически оплачен участниками/учредителями общества (в том числе и единственным участником) только по истечении четырех месяцев его работы. Этот срок представляется вполне достаточным для достижения с помощью такой «компании-пустышки» самых разнообразных целей и задач, имевшихся у ее учредителей (учредителя). Таким образом, результатом данного «компромисса» стало фактическое воплощение в жизнь англо-американской модели создания корпорации, но без предусмотренных ею ограничений (в виде «последующего контроля» с использованием solvency test и тому подобных способов). Возможно, это и содействовало некоторому повышению российского места в одном из международных рейтингов, но вряд ли оказало благотворное влияние на защиту интересов добросовестных участников гражданского оборота и улучшение «инвестиционного климата».

Аналогичная по существу ситуация произошла и с корпоративным договором (ст. 67.2 ГК РФ, введенная Федеральным законом от 5 мая 2014 г. № 99-ФЗ). В европейских континентальных правопорядках как судебной практикой, так и доктриной (но не законодательством) допускается возможность заключения соглашений между участниками акционерных обществ или обществ с ограниченной ответственностью относительно возможности использования принадлежащих им акций и/или долей. Обычно такое соглашение касается ограничения возможности отчуждения указанных объектов третьим лицам путем установления преимущественного права их приобретения другими участниками корпорации («преференциальное соглашение»). В некоторых правопорядках допускается даже согласованное голосование на общем собрании корпорации по отдельным (не всем) вопросам (но лишь на конкретном собрании, а не на всех вообще собраниях корпорации за определенный длительный период) путем заключения «договоров, связывающих акционеров» (Aktionerbindungsverträge), или «договоров о связанном голосовании» (Stimmbindungsverträge). Иначе говоря, речь здесь идет о договорах по осуществлению акционерных (корпоративных) прав, имеющих обязательственно-правовую, а не корпоративную природу и касающихся только взаимоотношений акционеров (участников корпорации), но не их взаимоотношений с корпорацией в целом[80]. Соответственно этому за нарушение таких договоров их участникам грозит предусмотренная ими же в конкретном договоре гражданско-правовая ответственность в виде неустойки или возмещения убытков.

Напротив, в англо-американском праве «внутренние» соглашения участников business corporation, в том числе по вопросам управления компанией и ее статуса, всегда необходимы ввиду отсутствия традиционных для европейского права уставов, роль которых в основном и выполняют