Проблема истины в гражданском судопроизводстве Сергей Афанасьев

* * *

Под редакцией доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ И.М. Зайцева

Рецензенты:

ИсаенковаО.В. – доктор юридических наук, профессор, заведующая кафедрой гражданского процесса ФГБОУ ВО «Саратовская государственная юридическая академия»;

ТогузаеваЕ.Н.– кандидат юридических наук, доцент, заведующая кафедрой гражданского права и процесса ФГБОУ ВО «Саратовский национальный исследовательский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского»

По имеющимся данным, человек за всю жизнь не может прочитать больше двух процентов книжных произведений, созданных в этом мире. Каждому из нас рано или поздно приходит мысль, какими должны быть произведения, на которые мы тратим личное время и жизненную энергию, отдаем им часть себя. Общение с книгой должно приносить и удовольствие, и пользу, а в идеале – еще и полноценный диалог с автором.

Мы стоим перед выбором: что читать. Так, создается личная библиотека. На первых порах она складывается стихийно: человек учится чтению, привыкает к книге, а действующие образовательные программы, начиная с дошкольных учреждений и заканчивая высшими учебными заведениями, предлагают базовый набор произведений, с которыми следует познакомиться, осмыслить и понять. При вхождении в самостоятельную взрослую жизнь мы имеем уже багаж прочитанного – у нас есть начальная библиотека, но вряд ли кто-то этим объемом и ограничивается. Порой мы решаем задачу – стоит ли очередное произведение и его автор нашего внимания. Чем больше вариантов, тем сложнее выбор. Чем мы старше – тем жестче критерии отбора. И каждому последующему поколению приходится труднее предыдущего. Но никто еще не отказался от ее решения и может предложить на обсуждение свое как единственно верное.

Библиотека, созданная человеком,– уникальна, как уникален индивид и каждое произведение, ее составляющее. Вряд ли в мире найдутся две одинаковые библиотеки. Стремления, тревоги человека тот час же отражаются на выборе книг, которые требуются для чтения. Произведение литературы – это не только выражение психики его автора, но и выражение психики тех, кому оно нравится. Эта давняя мысль Эмиля Геннекена, подхваченная и развитая Николаем Рубакиным и его последователями[1], кажется, годится не только для художественных произведений, но, вообще, для всех, включая научные труды (несмотря на их особенный язык и среду возникновения). Таким образом, собираемые и читаемые произведения становятся не только источником, но и отражением мировоззрения создателя коллекции, они способны показать неповторимость его опыта, знаний, ценностей. Собрание книг приобретает частичку личности, которая при определенных условиях способна пережить создателя.

Наверно не ошибемся, если сочтем, что срок жизни личной библиотеки равен в целом сроку жизни ее создателя. Период активного чтения у человека длится 50–60 лет, а в последние годы жизни он устает и практически не находит сил на чтение имеющихся книг, не говоря уже о поиске новых. В связи с этим обычно библиотека жива, пока жив ее владелец, в отличие от авторских произведений и научных открытий, способных пережить создателей на десятки и сотни лет.

Каждой личности хотелось бы передать «интеллектуальный тип», образ мира, читательскую среду последователям моложе и сильнее, чтобы продолжить начатое дело освоения и постижения этого мира. Автор продолжает жить в произведениях, ученый – в открытиях, а читатель – в своих книгах.

Миру Михаила Константиновича Треушникова были знакомы все три ипостаси, ему посчастливилось выступить в роли автора, ученого и читателя.

Михаил Константинович передал часть домашней научной библиотеки кафедре гражданского процесса МГУ имени М.В. Ломоносова. Но это ее статическая часть, собранная им лично.

Открываемая книжная серия «Библиотека М.К. Треушникова» – попытка издателя, родных, учеников, коллег и друзей Михаила Константиновича сберечь и посильно продолжить создание личной библиотеки, вселить в нее жизнь, продолжить то мировосприятие, которое было присуще Михаилу Константиновичу как человеку своей эпохи.

Антон Михайлович Треушников

Издательский Дом «Городец»

Кафедра гражданского процесса Юридического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова

Предисловие

Humanitatis optima est certatio.
Publius Syrus

Самое благородное соревнование – соревнование в человечности.
Публилий Сир

Данная книга впервые была издана скромным тиражом в небольшом вузовском издательстве ровно четверть века назад, как следствие она известна лишь узкому кругу специалистов, занимающихся различными вопросами цивилистического процессуального права. По этим и другим причинам предполагалось ее значительно переработать, расширив материал через призму новейшего судопроизводственного законодательства и практики его использования органами правосудия, рассматривающими и разрешающими по существу гражданские дела.

Однако в ходе перечитывания первого издания с целью подготовки второго пришло осознание того, что, с одной стороны, проблема истины в гражданском судопроизводстве, будучи одной из вечных научных правовых проблем, не претерпела сколь-нибудь кардинального преображения в связи с возможным возникновением принципиально новых подходов и концепций; с другой – ревизия текста неизбежно привела бы к нивелированию ретроспективного взгляда на то, каким образом развивались доктринальная мысль, процессуальный закон и конкретное правоприменение в аспекте допустимости достижения истинных знаний в ходе судопроизводства о юридически значимых фактах правовой коллизии[2].

Осведомленный читатель легко увидит, что именно за истекший период осталось неизменным в механизме правового регулирования с позиции целей, задач гражданского судопроизводства и системы принципов процессуального права, а что претерпело значительную трансформацию; какие авторские взгляды были подтверждены временем, а какие являлись слишком смелыми, и порой, неискушенными не столь уж богатым жизненным опытом молодого аспиранта. Но, думается, как всегда оказались правыми мудрые римляне: veritas in medio (да, простит меня читатель за невольный каламбур).

Итак, проблема истины занимала и продолжает занимать одно из центральных мест в науке и практике гражданского процессуального права. Ее глубоким всесторонним анализом занимались на протяжении многих десятилетий ведущие ученые-процессуалисты. Но особый интерес к данной проблеме имел место в течение последних ста лет. Было сформулировано достаточно большое количество разнообразных мнений, объясняющих суть и правовую природу истины в гражданском процессе, высказано множество неординарных теоретических соображений. Несмотря на это, единых теоретико-прикладных воззрений по этому поводу до сих пор не существует.

Почти всегда оживление дискуссии относительно достижения истины в гражданском судопроизводстве сопряжено прежде всего с радикальными правовыми реформами, проводимыми в России[3], которая ex officio провозгласила приоритет общечеловеческих ценностей над государственными, поставила во главу угла права, свободы и интересы человека и гражданина.

В связи с этим в юридической литературе правильно отмечается, что охрана прав, свобод и законных интересов индивидуума немыслима без эффективно работающей судебной системы. Однако целеполагание процессуальной деятельности органов правосудия и иных участников судебного производства, объем их правомочий представителями законодательной власти, юридической науки и практики зачастую понимается нетождественно. Традиционно имелись и имеются два несовпадающих суждения. Сторонники первого утверждают, что государство не должно вмешиваться в частные отношения институтов гражданского общества, граждан и организаций, следовательно, в гражданском процессе целесообразно ограничить активность суда, среди прочего направленную на выявление истинных знаний о правоотношениях субъективно заинтересованных лиц. Другие сомневаются в этом. В целом соглашаясь с тем, что процессуальное законодательство нуждается в реформировании, они настаивают на совершенствовании форм и способов реализации активных полномочий суда, который по-прежнему обязан обнаруживать истину по гражданскому делу.

Существенное переформатирование процессуального законодательства на рубеже веков явилось прямым следствием возобладания первого из двух суждений, как показала в дальнейшем правоприменительная практика, не смогло снять с повестки дня комплексный вопрос, связанный с повышением коэффициента эффективности деятельности судебной защиты. Правильный в основе своей законодательный посыл о рациональности лимитирования активности суда в сфере собирания и истребования доказательств, а также о перенесении основного бремени доказывания на лиц, участвующих в деле (по известной римской юридической формуле, гласящей, что доказывание возлагается на утверждающего: affirmanti incumbit probatio), посредством реструктуризации содержания начал состязательности и диспозитивности, вызвал значительное количество внутренних процессуальных противоречий из-за отсутствия субсидиарных правовых, социальных, финансовых и иных гарантий.

Вперед