– Птица с человеческой рукой, держащей саблю над головой.

Но мама ничего ответить не успела, потому что в следующее мгновение дверь открылась и в лавку вошёл тот самый знатный господин. Он был стар, высок и худ, словно жердь. Он зачем-то держал в руке трость, хотя я, наблюдая за ним в окно, не заметила и намёка на хромоту. Но больше всего меня поразили его перчатки.

В такую-то жару!

И этим всем он довольно сильно выделялся. Буквально всё в нём кричало о том, что он нездешний, чужой. Но при этом что-то неуловимое роднило его с моей матерью. И это была вовсе не внешность. Всё дело в том, что мама тоже заметно выделялась, несмотря на то, что одевалась так же, как и все. Но было что-то такое в её походке, в посадке головы, умении держаться и том, как она говорила, что отличало её от остальных.

Впрочем, если помнить про ту самую частицу «эф» в фамилии, то всё вставало на свои места.

Правда, тогда я и подумать не могла, что этот знатный господин окажется моим дедом. В конце концов, аристократы в клиентах у матери не были редкостью. Правда, чаще они присылали слуг или просили, чтобы мама приехала к ним сама. Второе она очень не любила и редко соглашалась даже за большие деньги. Да и зельевару совсем необязательно видеть пациента. Правда, иногда это позволяло скорректировать лечение, потому что, как оказалось, далеко не все лекари и врачи правильно ставили диагноз. И в таком случае, конечно, даже от самого лучшего зелья толку не было. Чаще оно даже могло навредить.

Знатный господин между тем окинул нашу лавку взглядом, полным пренебрежения, и поморщился так, словно тут чем-то жутко воняло. И этим он мне сразу не понравился, потому что у нас всегда было очень чисто и приятно пахло травами. И единственное, к чему он мог придраться: это маленький паучок в правом верхнем углу. Мне просто стало жалко убирать его паутину, которая всё равно не была видна и никому не мешала.

– Как вижу, ты всё-таки добилась своего, Гвендолин, – сказал он вместо приветствия.

И прозвучало это скорее, как упрёк, чем похвала.

Тогда я поняла, что они знакомы, и посмотрела на мать, ожидая, как она к нему обратится. Но она, поджав губы, сказала лишь:

– Как видите. Что вам угодно? Сомневаюсь, что вы прибыли за тем, чтобы заказать у меня зелье.

Старик поморщился так, словно раскусил что-то очень кислое.

– Конечно, нет. Я хочу поговорить с внучкой, если позволишь.

И он посмотрел на меня.

Пристально и цепко.

Я же лишь удивлённо смотрела на него в ответ, отмечая, что взгляд у него совсем не стариковский. Да и глаза его не выцвели и не поблёкли, как это часто бывало в таком возрасте. Впрочем, сильные маги, насколько я знала, старели иначе, чем люди. И пока я осознавала, что это оказывается мой дед и что всё это время он был не просто жив, но и знал о том, где мы живём. Правда, при этом явился к нам он почему-то лишь сейчас.

– Это исключено, – сказала мама. – А раз вы не собираетесь ничего покупать, то я прошу вас покинуть мою лавку.

Но он даже не сдвинулся с места, продолжая смотреть на меня.

– А что на это скажет сама Арабелла? Она уже достаточно взрослая для того, чтобы решать: с кем ей говорить. Да и сделать это мы можем в моей карете, раз уж ты гонишь прочь родного отца.

В последнем его предложении явно слышался упрёк. И я подумала, что, возможно, это моя мама по какой-то причине не желала с ним общаться всё это время. Да и к тому же он знал моё имя, а значит, явно интересовался мной.

Маме же его слова явно не понравились.

– Так что, ты, наконец, покинешь лавку сам или мне придётся применить силу?

– Собираешься вымести меня метлой? – спросил он насмешливо, переводя взгляд с меня на неё. – Как какого-то таракана.