Стараясь ни на что не наступить, я осторожно подошла к окну и открыла его. Порыв ветра, ворвавшийся в квартиру, тут же наполнил легкие. Я сделала глубокий вдох и обернулась на брата, который стоял посреди комнаты.

– Когда приедут родители? – спросила я.

– В три, – мрачно ответил Сашка, поднимая один из стульев.

– То есть у нас… два часа?

Нам требовалось вернуть квартире нормальный вид, а времени осталось катастрофически мало. Мама будет в шоке, если увидит, во что превратился дом. Будучи дизайнером интерьеров, она собственноручно выбирала каждую вещь, стараясь найти идеальное сочетание цветов, фактур и материалов, и жестко контролировала рабочих, чтобы все выглядело как на 3D-рендерах в ее ноутбуке.

Я взяла мусорный пакет и решительно начала складывать в него бутылки и бумажки. Сашка молча последовал моему примеру.

Вдвоем уборка давалась в разы быстрее, чем я ожидала. А еще она позволяла отвлечься от тяжелых мыслей.

К счастью, большинство разрушений оказались легко поправимы. Мы надеялись, что сможем объяснить родителям, куда исчезли пять бокалов, почему шатается ножка одного из стульев и зачем нам внезапно понадобилось стирать ковер.

Спустя полтора часа комната выглядела практически так же, как и до вечеринки. По крайней мере, на первый взгляд. Когда брат пошел выносить мусор, я как раз закончила вытаскивать посуду из посудомойки и решила еще раз придирчиво оглядеть квартиру. Оставались мелочи: поправить покосившуюся картину и вернуть на тумбочку любимую мамину лампу с плафоном из витражного стекла. Вчера я специально спрятала ее от гостей в своей комнате, а сейчас снова взяла в руки. Только совсем забыла про порожек.

Тяжелая лампа выскользнула из моих рук. А в следующую секунду я полетела на пол вслед за ней. Плафон разлетелся по комнате разноцветными осколками.

– Черт, черт, черт! – не сдержалась я.

Поморщившись, я привстала с пола и потерла ладонью пострадавшее колено. На нем красовалось большое красное пятно. Теперь будет синяк. Но мелкие кусочки стекла, к счастью, в меня не попали.

– Аня!

Я услышала за спиной голос Сашки и обернулась. Не снимая кроссовок, брат тут же бросился ко мне.

– Как ты? Не поранилась? – Он присел на корточки рядом.

– Нет, только коленку ушибла.

Брат протянул мне руку, помогая подняться.

– Мелкая, и почему ты такая неуклюжая?

– Не знаю…

– Тебе надо жить в комнате с мягкими стенами.

– Оппа!

Не в силах сдержать возмущение, я слегка стукнула его по руке. Но ответа не последовало, потому что нашу перепалку прервал скрип входной двери.

– Дети, мы дома! – донесся из коридора голос мамы.

Я и Сашка как вкопанные застыли на месте преступления.

Разувшись, папа первым вошел в комнату и с высоты своего огромного роста оглядел остатки маминой лампы.

– Саша! Аня! – пробасил он. – Вас ни на минуту нельзя оставлять без присмотра!

Перед папой мы всегда робели, хотя он ругал нас только за дело. Но его идеальная выправка и строгий взгляд внушали глубокий трепет. Особенно когда он надевал деловой костюм, собираясь в суд на очередную битву за добро и справедливость, – он многие годы вел частную адвокатскую практику.

Но и сегодня, в обычном джемпере и джинсах, папа все равно выглядел угрожающе. Он уперся руками в бока и сурово посмотрел на нас с Сашкой сквозь стекла прямоугольных очков, из-за чего по спине побежали мурашки. Казалось, температура в комнате упала сразу на десять градусов.

Вслед за ним ворвалась мама и сразу же схватила меня за плечи. Она даже не стала снимать спортивную ветровку, в которой ездила на дачу. Ее подбородок дрожал, а чистые голубые глаза блестели, будто она едва сдерживала слезы.