– Солнышко, ты цела? Нигде не болит?

Мама начала судорожно ощупывать мои руки.

– Мы все объясним, – Сашка заговорил первым.

– Это я виновата, – произнесла я, глядя на осколки на полу. – Споткнулась и случайно ее задела.

– Я не о лампе. Ты точно не пострадала в аварии?

Услышав мамины слова, мы с Сашкой в страхе переглянулись.

Наверняка Елена Владимировна звонила папе и рассказала о моей роли в произошедшем. Наши родители общались друг с другом, поэтому вряд ли получилось бы долго хранить тайну. Но мы не ожидали, что правда станет известна так скоро.

– Нет, мам. Все нормально, – попыталась я ее успокоить.

– Точно? – Она с силой сжала мои запястья.

– Да. На мне ни царапины.

– Слава богу!

У мамы вырвался вздох облегчения, а захват стал слабее.

– А за лампу ты не злишься? – спросила я.

– Нет, конечно! Главное, что ты в порядке!

С этими словами мама заключила меня в объятия. Ее тепло заставило забыть и о лампе, и о больнице, и о красном мотоцикле. Ужасы прошедшей ночи, невероятная усталость и нервное напряжение на минуту исчезли. Осталась только нежность.

Когда мама, наконец, отстранилась, я думала только о том, что мне не хочется возвращаться в реальный мир.

– Так, дети. У меня к вам серьезный разговор. – Папа окинул нас тяжелым взглядом. Сашка снова поник, не успев порадоваться, как ловко мы избежали наказания.

– Витя, разве ты не видишь, в каком они состоянии? На Ане лица нет! – вмешалась мама. – Может, подождешь до завтра?

Она загородила меня своим телом, как львица, защищающая львенка от главы прайда.

– Ира, завтра может быть уже поздно!

– Ничего не поздно! И ты остынешь, и она придет в себя.

– Пап, я расскажу, как все было. – Брат тронул отца за плечо.

– Да уж, пожалуйста! – понизил голос тот, и его губы сжались в прямую линию. – У меня к тебе очень много вопросов. А ты, Аня, пока убери стекло.

Они оба вышли в коридор, и я расслышала, как папа процедил:

– С вами я когда-нибудь окончательно поседею.

Я хотела достать из кладовки веник и совок, чтобы выполнить папино поручение, но мама остановила меня, взяв за руку. Ее взгляд все еще выражал страх и беспокойство, а тонкие брови выгнулись домиком.

– Давай потом уберемся, – сказала она.

– А если кто-то случайно наступит? – Я застыла на полпути к кладовке.

– Тут только мы. Присядем?

– Хорошо.

Мы вместе сели на диван. Мама взяла мою ладонь в свою и слегка сжала. А я опустила голову, не в силах смотреть в ее расстроенное лицо. Оно слишком напоминало мое собственное. Бабушка любила доставать старые альбомы с фотографиями и говорить, что я выросла маминой копией. Правда, сейчас она подстриглась под каре и покрасила волосы в блонд.

– Как ты вообще оказалась ночью на улице? – спросила мама.

– Вышла проветриться, – сказала я.

– И Саша тебя отпустил?

– Он не слышал, как я ушла.

– Ты же понимаешь, что не стоит гулять в такое время одной.

– Да, понимаю. Просто…

– Я знаю, что ты у меня умная девочка, – ласково произнесла мама. – Наверное, у тебя была какая-то причина. Саша опять над тобой подшутил? Он у меня получит!

– Нет, дело не в нем. Но я… я не могу тебе сказать.

– Ладно. Не стану выпытывать твои секреты. Только обещай мне, что будешь осторожнее.

– Хорошо, мам. – Я наконец решилась поднять на нее взгляд и кивнула.

– И Егор… Мы слышали от Лены, что с ним случилось. Бедный мальчик…

– Давай не будем об этом сейчас… Лучше посмотрим телевизор.

Взяв пульт, я нажала на кнопку включения. Экран на стене зажегся голубым, и на нем появились кадры темной улицы вместе с бегущей строкой местных новостей. Может, в них расскажут что-то новое о вчерашней аварии?